Я провожаю ее взглядом до выезда на шоссе и возвращаюсь к своей машине.

Не понимаю! Не понимаю, как мне удавалось так долго жить без нее, ведь она неотъемлемая часть моей жизни! Я просто умру без ее прикосновений!

Не просидев в машине и минуты, я набираю ее номер. На самом деле я еще никогда ей не звонил просто так – только когда дело касалось Кела или Колдера. Как же приятно набирать ее номер!

Она едет прямо передо мной, поэтому я вижу, как она берет телефон, склоняет голову и зажимает трубку плечом:

– Алло!

– Нельзя говорить по телефону за рулем! – укоряю ее я.

– Так не звони мне, когда я за рулем! – смеется она.

– Но я соскучился!

– Я тоже! Я по тебе скучаю всю ту минуту, что прошла с нашего расставания, – насмешливо отзывается она.

– Я хочу говорить с тобой, всю дорогу до дома, только, пожалуйста, включи громкую связь и положи телефон! – с улыбкой прошу я.

– Зачем?

– Затем, что ездить, наклонив голову набок, опасно!

В зеркало заднего вида ее джипа я вижу, как она улыбается, кладет телефон и выпрямляется.

– Так лучше?

– Лучше! А теперь слушай. Я поставлю тебе одну песню «Братьев Эйвитт». И прибавь до максимума громкость на телефоне! – прошу ее я и ставлю песню, которую без конца слушал с того самого вечера, когда влюбился в нее. Потом начинается следующая песня, затем еще одна. Время от времени я и сам подпеваю, а Лейк всю дорогу до Ипсиланти молча слушает.

Лейкен сворачивает к своему дому, я к своему. Быстро заглушив двигатель, выскакиваю из машины и подбегаю к ее джипу. Она даже дверь не успевает открыть. Сделав это за нее, я хватаю ее за руку и буквально вытаскиваю на улицу. Мне хочется прижать ее к джипу и зацеловать до смерти, но я знаю, что, скорее всего, за нами следят три пары любопытных глаз. Я бы отдал все на свете, лишь бы побыть с ней наедине, а не стоять тут, у всех на виду. Но я просто целую ее в лоб, глажу по голове, испытывая благодарность за каждую проведенную рядом с ней секунду.

– Во сколько тебе нужно быть дома?

– Вообще-то, мне уже восемнадцать! – пожимает плечами Лейк. – Какой уж тут комендантский час?..

– Давай не будем испытывать ее терпение, Лейк! Я хочу, чтобы все было правильно!

Мне вообще повезло, что Джулия позволила ей быть со мной, поэтому совершенно не хочется ее расстраивать.

– Уилл, нам что, обязательно сейчас говорить о моей маме?

– Нет-нет, – улыбаюсь я, качая головой, нежно привлекаю ее к себе и целую так, будто мне совершенно все равно, кто на нас смотрит.

Оказывается, мне и правда все равно, черт побери! Несколько минут я пытаюсь зацеловать ее до смерти, пока дело не доходит до того, что я уже не могу себя контролировать – руки сами так и тянутся вниз. Я слегка отстраняюсь, чтобы перевести дыхание.

– Пойдем к тебе, – шепчет она.

Предложение более чем соблазнительное, но я прижимаю ее к груди и прикрываю глаза:

– Мне нужно, чтобы ты сначала поговорила с мамой. Я должен знать пределы дозволенного!

– Зачем? – смеется она. – Чтобы выйти за них?

– Вот именно! – Я беру ее за подбородок и смотрю прямо в глаза.

Во дворе мигает освещение, – значит, Джулия решила все-таки обозначить пределы, пусть даже таким способом.

– Че-е-ерт! – расстроенно тяну я. – Видимо, это означает «спокойной ночи!».

– Думаю, да, – соглашается Лейк. – Ничего, мы же завтра увидимся, да? Во сколько у тебя выпускной?

– Во второй половине дня. Приходи утром, позавтракаем вместе! Я тебе приготовлю все, что пожелаешь! – обещаю я.

Лейк кивает:

– А обед? Что ты делаешь в обед?

– Готовлю для тебя.

– А ужин? Вдруг я решу с тобой поужинать? – продолжает она.

Боже, как она соблазнительна!

– Ну, вообще-то, на ужин у нас есть планы… На выпускной придут бабушка с дедушкой, а потом мы пойдем ужинать в ресторан. Хочешь с нами?

– Думаешь, стоит? – В глазах Лейк вспыхивает тревога. – А если кто-нибудь увидит нас вместе? Ты же все еще учитель, хоть временно и не работаешь…

Черт! Я ненавижу эту новую работу, еще даже не приступив к ней!

– Значит, придется как-то решить это завтра.

– Но я хочу прийти к тебе на выпускной. Можно?

– Только попробуй не прийти! – Больше всего на свете мне хотелось пригласить на выпускной именно ее, но до сегодняшнего вечера я думал, что это невозможно. – Хотя мне, конечно, будет очень сложно держать себя в руках, – добавляю я, целую ее на прощание и делаю шаг назад. – Я люблю тебя!

– А я тебя!

Отвернувшись, я иду в сторону дома. Меня обуревают противоречивые эмоции: с одной стороны, я испытываю огромный душевный подъем оттого, что мы наконец-то вместе, с другой – чувствую внутреннее опустошение из-за того, что приходится уходить. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нее в последний раз, и вижу, что она смотрит мне вслед.