– Послание от К’Хаиль… – прошептала смуглянка, сунула в руку Гани свернутый трубочкой пергамент и скрылась за поворотом садовой дорожки, словно змейка в траве.

Смуглянка была бывшей рабыней Фенэ, а ныне ее служанкой. Сама Фенэ не выходила из покоев и никого, кроме королевы Алинии, не принимала. Она готовилась стать матерью, уже почти достигла финиша на нелегком этом пути. Почему она не показывается никому на глаза, Гани не знал. Может, такой арайский обычай?

Он удивился ее посланию и манере передачи. Незаметным движением ловких пальцев сунул трубочку в рукав кама и пошел дальше неспешно, как ни в чем не бывало. И хотя в саду он был один – во Дворце у кустов и деревьев, у стен и шкафов есть глаза и уши. И очень редко эти органы чувств служат доброжелателям.

Записку он развернул, только оказавшись в своих покоях. Задумчиво потягивая фа-ноллское, он прочел послание к’Хаиль:

Гани отхлебнул вина. Что-то не нравилось ему в этой записке. Жутко не нравилось. Да, Фенэ были известны его подозрения относительно графа Палстора, Фенэ была искусной в подобных делах. Она знала толк в дворцовых интригах. Она вполне могла что-то разведать. Могла и поделиться информацией с Гани. Могла написать записку, послать служанку, тем более что все смугляночки-арайки – бывшие рабыни – более чем надежны… Но… что-то не нравилось ему. Гани не знал – он чувствовал… Игнорировать записку он не мог – тогда его сгложет любопытство. Прогуляться в порт сегодня вечером?..

До заката не так уж и долго. Гани отпил еще вина и поставил бокал на столик. Прошелся к окну. Стук в дверь заставил его вздрогнуть от неожиданности, хотя это было скорее царапание, а не стук.

– Кто там? – спросил он, попутно вспоминая, что пригласил заглянуть к себе одну прелестную придворную даму.

Дайша Киринсаль прошмыгнула в его покои ловкой ящеркой, прикрыв за собою дверь, отворенную лишь на треть, чтобы впустить ее. Она заговорщически улыбалась, обнажая белые острые зубки. Большие, как у лани, карие глаза сверкали из-под длинных густых ресниц.

– Дайша… – Гани взял ее за руки.

– Гани…

Дайша высвободила свои маленькие белые ручки из его ладоней, шустро заскользила ими по его торсу, мимоходом расстегивая кам, впилась страстным поцелуем в его губы; Гани не отставал в ласках, поднимая пышные юбки и поглаживая шелковистую кожу на бедре.

О записке он вспомнил лишь полчаса спустя. Вспомнил ненадолго, так как Дайша оказалась горячее тарийского пламени…

Спустя еще неопределенное количество времени, Гани был уже в том состоянии, в котором не хотелось думать ни о заговорах, ни о Палсторе, ни о походах в порт… Мечталось лишь закрыть глаза и позволить прийти блаженному сну.

– Айха говорит, что братья Пичеры недостаточно хорошо обучены, чтобы возглавить третий и четвертый корпус… Шайж Пичер полагал, что может претендовать на руку Агаи, но та высмеяла его перед всеми его друзьями, не дав ни малейшей надежды… – щебетала Дайша, еще более бодрая и энергичная, чем в первые минуты их встречи, – а жена старшего Пичера, Мелсена, изменила ему с Советником Абодо…

Гани удивился – тихоню Иниго Абодо он не представлял себе в роли героя-любовника.

– Пичер пригрозил насадить придворного Одаренного на свой меч, не посмотрев, что тот Мастер Силы. Но Абодо клянется, что никогда не делил ложе с Мелсеной, что все это – наговор, сплетни и пустые слухи. Пичер не верит. И никто ему не верит!..

– Я склонен верить, – вяло сказал Гани, заводя руки за голову и борясь со сном.

– Отчего же?.. – Он тщетно надеялся, что она не спросит, и ему не придется больше открывать рта.

– Иниго Абодо не похож на того, кто разбивает женские сердца… – ответил он, едва ворочая языком.

– Тихони все таковы, говорю тебе, Гани! Он тише воды, ниже травы, а затем оказывается, что он соблазнил самую холодную недотрогу при дворе.

Сил, чтобы ответить, Гани в себе уже не нашел.

– Пичер поклялся, что если не убьет Абодо, то добьется, чтобы его вышвырнули из дворца.

– Угу… – Его глаза начали слипаться, а мелодичный голосок Дайши прямо-таки затягивал в страну сновидений.

– Он встречался с Советником из Семи. Этот Советник решает все дела, касающиеся неодаренных. Он быстро разберется с Абодо, я в том уверена… – слышал он гулкие слова сквозь пелену дремы.

Гани встрепенулся:

– Советник? Из Семи? Кто?..

– Советник Холд. Мастер Облаков…

– Холд?.. – захлопал он сонно глазами, пытаясь прийти в себя. Холд… Холд…

– Да. Мастер Килей Холд пообещал помочь Пичеру. И я слышала, что именно сегодня вечером он вызвал Абодо для разговора!..

– Кто?..

– Советник Холд! Гани, ты спишь?..

– Нет… Нет, мне очень любопытно… Холд вызвал Абодо?..

– Да. Он придет поговорить с Абодо. Но это держится в строжайшем секрете.

– Откуда же ты узнала об этом, моя осведомленная птичка? – Гани привстал на локте, не давая сну увлечь себя в забытье.

– О чем только не узнают птички, порхая с ветки на ветку… – захихикала она.

– И подружки наверняка нащебетали тебе в ушко, – Гани поцеловал восхитительное теплое ушко Дайши, – где именно они встречаются.