Сова наклонила к ней огромную голову.

– Третье перо возьми сама.

И Ата вырвала небольшое, по сравнению с двумя первыми, но размером с ладонь, перо из совиной головы. Оно осталось белоснежным.

– Последнее знамение: ты увидишь, как огонь сожжет зло. И тогда Ташани будут выходить замуж и рожать детей, как другие женщины. Сын Ташани станет великим вождем твоего народа.

– Но раньше только единожды могла родить Ташани, и только дочери рождались у них…

– Когда сбудутся три знамения, ты родишь сына.

Сова расправила крылья, простирающиеся над тундрой от запада до востока, поднялась, закрыла собой темное небо и прогнала ночь. Когда она улетела, солнце высоко стояло над снежными просторами.

Ата проснулась. Она спала на мягкой перине, в теплой комнате. Она была одета в платье людей огня. Ата была сыта, обогрета, в безопасности… И она забыла о том, что является Ташани… Без племени? Без народа?.. Мудрая Сова… и три знамения…

Ата встала. Была еще ночь. В другой комнате спали ее друзья. Люди, не принадлежавшие к ее народу… Воины… Харт и… Эй-Га, который так нравился ей. Сын солнца. Сын юга. Высокий и крепкий… Черный, будто уголь из костра… с белыми как снег зубами. Лучник. Ата должна следовать за Человеком с крыльями. Она подошла к кровати, на которой спал Эй-Га, долго смотрела на него, прощаясь. Она – Ташани, у которой теперь есть надежда – три знамения.

Ата сменила платье, надела то, в котором здесь принято выходить на улицу. Она собрала в кожаную сумку свои наряды, приобретенные для нее здесь, в Тарии, стянула с постели одеяло, свернула и тоже положила в сумку, прихватила быстрый огонь, удобную флягу, в которой можно носить воду, накинула на плечи плащ и вышла. Она заглянула на кухню, где пекари, несмотря на то, что солнце еще не взошло, уже начинали замешивать тесто для хлеба.

– Куда так рано собралась, Ата? – спросил один из них: большой, толстый, краснощекий, весь перепачканный в муке, добрый и веселый человек.

– Иду за знамениями, – ответила она. – Мне нужно собрать припасы.

– За знамениями?.. – рассмеялся он. – Вот так дела! А что ж ночью? Не могла утра дождаться?

– Я долго ждала. Мне пора.

– Припасы, говоришь? Что тебе не сидится во дворце? Твой хозяин, этот Музыкант, тебя вроде и работой не слишком-то грузил.

– У Ташани хозяина нет!

– Ох уж эти Дети Снегов!.. И далеко ты собралась? На сколько дней припасы-то нужны?

Ата не знала.

– На месяц, – ответила она.

– Время опасное, а она из Города уходит… Что у нее в голове?.. – ворчал пекарь, но помогал Ате собирать припасы: вяленое мясо, сухари, сыр.

– На север идешь?

– Нет. Я ищу Человека с крыльями.

– Это еще что за чудо?..

Ата не ответила и направилась к выходу. Затем вспомнила, что не знает, где живет Человек с крыльями, и обернулась:

– Где хижина того, кого вы называете Верховным?

Пекарь прыснул со смеху:

– Хижина?.. О! Неплохая такая хижина! Здание Совета… Ата, Ата!.. Куда тебя несет среди ночи?.. И зачем только тебе Верховный понадобился? Это его-то ты назвала Человеком с крыльями? Впрочем… да… Мастер Путей… Уж не знаю, ни искры, ни пламени, зачем и куда ты идешь… На том берегу Тасии-Тар, сойдешь с Кружевного моста и следуй прямой дорогой мимо Пятилистника – упрешься прямо в Здание Совета. Только кто ж тебя туда пустит?..

Пекарь вздохнул и добавил:

– Храни тебя Мастер Судеб, дочь севера…

Ташани ушла молча.

Алсая Ихани

Все тело затекло, выпрямиться нельзя, говорить тоже нельзя, близкое дыхание Марто становится невыносимо горячим, но хуже всего то, что она чувствует влечение к нему, такое неуместное здесь и сейчас, да и в любом другом месте в других обстоятельствах тоже… неуместное. В тесноте темной ниши, где они притаились, ожидая Абвэна, негде расправить руки и ноги, но ливадцу это не мешает, он выжидает с терпением и невозмутимостью охотящегося тигра. Алсая же то и дело подавляет в себе желание переместиться отсюда.

В последние месяцы ее захватил азарт охоты, она не думала о том, что будет, когда им удастся наконец выследить Абвэна, настигнуть, что будет потом… когда они его убьют… А смогут ли?

Алсая покрепче сжала рукоять кинжала, врученного ей Марто в тот последний день, который они провели в Городе Огней: в клинке ничего примечательного, разве что исходящее тепло, но бывший комендант утверждает, что это оружие способно поразить Абвэна в его нынешнем неуязвимом состоянии.

Входная дверь скрипнула, и у Алсаи замерло сердце. Сколько времени она не видела его? Поток воспоминаний об их любви вдруг хлынул, будто прорвавшая плотину река; и захлебываясь в этой реке, Алсая заодно припомнила и слухи, разговоры, сведения о том, что творил сейчас Абвэн, следы… кровавые следы, оставленные им… Он скармливал отродьям Древнего целые города. Как мог Карей… ее нежный, добрый, понимающий, ласковый… Карей стать таким жестоким ублюдком? Или он и был всегда таким?

Абвэн мрачен. Он хмурится и, похоже, скрипит зубами. Что-то рассердило его. Но… как же он красив! Еще прекраснее, чем прежде… Движения по-кошачьи мягкие, чертами лица можно любоваться часами, к его волосам так хочется прижаться, вдыхая их аромат…

Карей не заметил, что в комнате кто-то есть. Он раздраженно пнул ногой плащ, валявшийся на полу серой бесформенной грудой, прошелся взад-вперед, что-то бормоча, налил себе вина и уселся в кресло, уставившись в одну точку перед собой.

– Пора… – услышала она над ухом решительный шепот Марто.