– Что ж, заходи, я тебя ждала...

– Как ждала? Я же не предупредил заранее, когда приду!

– Нет, не предупредил. Но я знала, что ты однажды вернешься – не в тот вечер, так в другой... А сегодня с утра мне что-то говорило, что это будет именно нынешний вечер... Иди сюда, садись рядом со мной!

Она протянула к нему тонкую изящную руку с браслетами, всю в золоте и рубинах. В этот вечер Саломея была одета как на праздник: ее окутывали длинные полотнища вроде покрывал из тонкого муслина, шитого золотом, а между драпировками были видны драгоценные ожерелья и застежки. Гадалка полулежала посреди подушек, диадема тонкой ювелирной работы, украшавшая ее волосы, была еще роскошнее, чем в прошлый раз, а длинная, соскользнувшая на плечо коса с вплетенными в нее золотыми бусинками казалась продолжением изумительного головного убора. В миндалевидных черных глазах и на ярко-алых губах отсвечивали огоньки бронзовых люстр, висевших на разных уровнях. Саломея была поразительно красива, ее красота просто околдовывала, а когда Альдо, следуя приглашению, опустился на подушки рядом с ней, он ощутил еще к тому же дивный, опьяняющий аромат, с каким прежде никогда не встречался. Его снова, как тогда, охватило волнение. И чтобы рассеять чары, он приступил к разговору, стараясь говорить как можно суше и спокойнее:

– В ту ночь ты сказала, что мне угрожает опасность. Можешь объяснить, что именно ты имела в виду?

– Возможно... – загадочно ответила она, хлопнув в ладоши, чтобы принесли кофе. – Но ты же пришел сюда не только ради этого...

– А зачем еще? Я знаю, что туман, окутывающий будущее, расступается перед тобой... и что ты говоришь слишком правдивые вещи.

– Это твоя подружка, с которой ты приходил тогда, сказала так? Кстати, кто она тебе?

– Просто старая приятельница, но ты, которая видишь и знаешь все, должна бы знать и это... Да, действительно, она так и сказала. И думаю, была настолько же удовлетворена твоими прорицаниями, насколько и испугана ими...

– Она странная женщина и родилась не в свое время. Ошиблась веком. Она прибыла издалека, как и я сама... Но она привела тебя ко мне, и за это я благодарна ей...

Морозини нахмурился, смутно ощущая, как его снова охватывает подозрительность.

– Не понимаю, за что тут быть благодарной, – резко сказал он.

– Ты тот, кого я ждала так долго!

Ну вот, только этого еще и не хватало! Теперь – Саломея, но все это уже было в его жизни... Чтобы сдержаться и не показать раздражения, Альдо выпил чашку обжигающего кофе, который показался ему как никогда ароматным.

– Послушай, – вздохнул он, – мне нужны всего лишь твои знания. Ты сказала, что в ближайшем будущем мне грозит опасность, и я думаю, ты была права, потому что сегодня вечером я получил вот эту записку. Как видишь, письмецо короткое, но весьма недвусмысленное.

Она бросила на листок бумаги презрительный взгляд.

– И ты испугался?

– Нет, но уверен, что к этому надо отнестись серьезно.

– Наверное, но тебе ведь в любом случае надо собираться в дорогу. Что ж, я тебе посоветую послушаться...

Разочарованный и взбешенный оборотом, который принял разговор, Альдо вскочил на ноги и сделал это так неловко, что чуть было не опрокинул низкий маленький столик, на котором стоял поднос с кофе.

– Если это все, что ты способна мне сказать, значит, я пришел зря. Мне лучше уйти, не хочу терять время попусту...

– Ты правда считаешь, что пришел зря? Ладно-ладно, успокойся и не извращай смысла моих слов. Ты уедешь из Стамбула потому, что твоя жизнь – далеко отсюда, а то, что ты ищешь, еще дальше...

– Так ты знаешь, что именно я ищу?

– Ты ищешь священные камни, которые дают способность провидеть будущее, и как раз поэтому-то тебе и грозит опасность...

У Морозини пропало всякое желание уйти. Он почувствовал, что наконец-то сможет ухватиться за кончик путеводной нити.

– Но если ты сама говоришь, что этих камней здесь нет, я не могу понять, почему меня должны преследовать именно здесь!..

– У твоих врагов прямо противоположные интересы. Одни готовы на все, лишь бы не появились снова эти изумруды, которые сыграли такую трагическую роль в истории одной из самых почитаемых династий, а другие, наоборот, хотели бы, чтобы ты их нашел и чтобы они смогли обогатиться на этом.

– А ты знаешь, где они находятся?

– Я знаю, где они были уже давно...

– Так расскажи мне, по крайней мере, их историю!

– Не сейчас.

– Но когда же?! – воскликнул Морозини, снова чувствуя раздражение. – Ты знаешь, что мне надо уехать, больше того, ты сама советуешь мне это сделать, и ты же говоришь «не сейчас»! Надо еще раз повторить? Когда?

– После того, как мы займемся любовью... Тогда я тебе скажу все.

Он посмотрел на Саломею с изумлением:

– Займемся любовью? Ты и я?

– Ты видишь здесь кого-то другого? Я хочу принадлежать тебе. Не волнуйся, на это потребуется немного времени. Час, не больше...

– Но это невозможно!

– Теперь моя очередь спрашивать. Почему это невозможно? Разве я недостаточно хороша собой? – удивилась она, потягиваясь на своих подушках так, чтобы изумительное тело, едва прикрытое тонкой тканью, было видно во всей красе.

– Ты необычайно хороша, но, поскольку тебе обо мне явно известно все, ты не можешь не знать, что я совсем недавно женился и очень люблю свою жену, которую у меня похитили... Согласись, все это отнюдь не располагает к тому, чтобы забавляться с другой женщиной, как бы она ни была хороша собой.