Итак, собой и своей эскадрой Нахимов мог быть вполне удовлетворен.

«Битва славная, выше Чесмы и Наварина! Ура, Нахимов! Михаил Петрович Лазарев радуется своему ученику!» — так писал о Синопе другой ученик Лазарева — адмирал Корнилов.

А брату-сенатору Корнилов написал, что Нахимов «задал нам собственное Наваринское сражение», то есть сделал как бы второе издание Наварина.

Спустя много лет, может быть наиболее взвешенную, оценку битвы при Синопе дал известный нам адмирал Иван Федорович Лихачев: «Наши моряки сделали, все и каждый, свое дело отчетливо и точно, за что им честь и слава, — ив этих простых словах заключается высшая похвала, какую человеку заслужить дано…»

Сам Нахимов помянул покойного своего учителя и в свойственном себе духе: «Михаил Петрович Лазарев, вот кто сделал все-с!»

Это полное отрицание собственной руководящей центральной роли было совершенно в духе Нахимова, лишенного от природы и тени какого-либо тщеславия или даже вполне законного честолюбия.

Но в данном случае было и еще кое-что. У нас есть ряд свидетельских показаний, исходящих от современников (Богдановича, Ухтомского, адмирала Шестакова и др.) и совершенно одинаково говорящих об одном и том же факте — о настроении Нахимова вскоре после Синопа: «О возбужденном им восторге он говорил неохотно и даже сердился, когда при нем заговаривали об этом предмете, получаемые же письма от современников он уклонялся показывать. Сам доблестный адмирал не разделял общего восторга».

Он не любил вспоминать о Синопе, утверждают другие. Он говорил, что считает себя причиной, давшей англичанам и французам предлог войти в Черное море, говорят третьи.

«Павел Степанович не любил рассказывать о Синопском сражении, во-первых, по врожденной скромности и, во-вторых, потому, что он полагал, что эта морская победа заставит англичан употребить все усилия, чтобы уничтожить боевой Черноморский флот, что он невольно сделался причиной, которая ускорила нападение союзников на Севастополь».

Случилось именно то, чего он опасался.

Последняя крупная победа Русского Императорского Флота сыграла роль спускового крючка в начавшейся войне.

Сразу после Синопа в английском парламенте начались дебаты в связи с нашей победой. И синхронно английская и французская пресса начала неистовую антирусскую кампанию. Она пыталась не только умалить значение Синопской победы, забыв о первом отзыве «Тайме», но и скомпрометировать само имя Нахимова.

Но даже самым оголтелым «акулам» англо-французского пера не могло тогда прийти в голову, что наступит время, когда к их хорошо оплаченному хору может присоединиться человек, носящий русский военно-морской мундир{134}.

Следует отметить, что пресса нейтральных стран Европы и Америки, напротив, давала высокую оценку русскому флоту и самому адмиралу Нахимову, признавая его одним из наиболее видных и талантливых флотоводцев.

Корабли Англии и Франции двинулись в Черное море. Россия разорвала отношения с этими странами. Австрия и Пруссия прямо не участвовали в войне, но действовали против России. Австрия вынудила русскую армию выйти из Молдавии и Валахии.

В Закавказье наши, как всегда, успешно громили турок. Привычно брали Каре и все, что полагается в подобных случаях.

Но на море дела пошли тяжело. В сентябре 1854 года огромный соединенный флот Англии, Франции и Турции подошел к Евпатории в Крыму и высадил 60-тысячный десант, двинувшийся на Севастополь. Началась героическая оборона Севастополя.

И вот здесь вновь привлечем внимание читателя. Сказанное до сих пор было по сути повторением школьных истин: англо-французы, используя численное и техническое превосходство над отсталой царской Россией, высадили, разбили, блокировали…

Но почему-то никто упорно не обращает внимание на следующий бьющий в глаза очевидный факт: 1 сентября 1854 года соединенный флот приблизился к Евпатории. На другой день началась высадка.

Опыт всех войн, включая Вторую мировую, доказывает, как опасен, как сложен и ответствен этот момент — своз десанта на вражеский берег. Но союзникам никто и ничто не мешало.

Вместо того чтобы уничтожить англо-французский десант, сам идущий прямо в русские руки, наша армия неделю не подает признаков жизни! Да, да! Не сутки, не двое — неделю кряду — союзники — без единого выстрела! — «свозят» на берег личный состав, артиллерийский парк, кавалерию, боеприпасы, продовольствие, фураж, всяческое снаряжение!

У неформально удивленных союзных солдат сложилось впечатление, что русские вообще не собираются драться.

После того как войско союзников достигло впечатляющего численного превосходства над нами, осмотрелось, выпило чашечку кофе и чего еще там положено по условиям военного времени, Светлейший Князь Александр Сергеевич Меншиков, «Главнокомандующий военно-сухопутными и морскими силами, в Крыму находящимися», счел возможным дать ему, войску союзников, сражение при реке Альма.

Поражение, понесенное при этом русской армией, стало к тому времени уже возможно оправдать тем самым численным превосходством противника. Превосходством, которое ему заботливо создал сам Меншиков. И никакой героизм солдат и офицеров помочь здесь не мог.