Шрифт:
Запомните этот момент, господа. Именно здесь отрабатывалась стратегия нашего поражения в русско-японской войне. В соответствующем месте разовьем эту тему подробно.
Засим князь отошел к Севастополю. А затем не без изящества совершив то, что военные называют фланговым маневром, он очутился позади Севастополя, на Балаклавской дороге, оставив базу флота без малейшего прикрытия с суши. Потом Меншиков и вовсе увел армию к Бахчисараю, «чтобы сохранить пути сообщения с Перекопом», как Куропаткин пятился полвека спустя по Маньчжурии, чтобы тоже связь с родной землей сохранить. Бросив не укрепленный им Севастополь и Черноморский флот на произвол судьбы, как опять же полета лет спустя, творчески развивая опыт старого князя, Куропаткин бросит на произвол судьбы также неукрепленный им Порт-Артур и флот — на сей раз Тихоокеанский.
В Евпатории Меншиков оставил союзникам на пропитание 160 тысяч четвертей пшеницы, обеспечив им безбедное четырехмесячное существование. Куропаткин повторит подобную операцию в Лаояне. Уже тогда многие в Севастополе стали подозревать Меншикова в измене{135}.
14 сентября 1854 года адмирал Корнилов записал в своем дневнике: «…Положили стоять. Слава будет, если устоим, если ж нет, то князя Меншикова можно назвать изменником и подлецом…»{136}
А вот Куропаткина подозревают по сей день почему-то только в безобидной бездарности!
«Принять зависящие меры против козла…»
До сих пор гадают историки всех стран и народов, почему союзники не вошли в абсолютно не укрепленный со стороны суши Севастополь на плечах отступающей армии. Состояние сухопутной обороны Севастополя еще летом 1854 года наиболее адекватно характеризуется рапортом одного из офицеров на имя коменданта крепости: «…принять зависящие меры против козла, который уже третий раз в разных местах на правом фланге Малахова кургана рогами разносит оборонительную стенку» {137} . [79]
79
Следует сказать, что со стороны моря еще в сороковые годы Севастополь был превращен Адмиралом Лазаревым в одну из лучших морских крепостей мира. Вот только мысль о том, что к городу подойдут враги с суши, в то время и в голову не могла прийти.
Но, видно, высока была еще слава русского оружия. Может, свежо было и впечатление, как в сражении под Альмой, когда англичане уже утвердились на нашем левом берегу реки — весьма удобном для обороны при нормальном руководстве, — на них в штыки пошел Владимирский полк. В строю, с ружьями наперевес владимирцы без выстрелов шли вперед под убийственным огнем самых современных английских штуцеров. И англичане не выдержали штыковой атаки. Только отбежав от наших почти на километр, стали выкашивать наступающих безнаказанным огнем.
Но впечатление все равно было сильное.
А после того как союзники перевели дух, было поздно.
Гений русского военного инженера Эдуарда Тотлебена принял зависящие меры против козла.
Сами защитники Севастополя не переставали дивиться грубой ошибке французского и английского верховного командования и благодарить судьбу за эту совершенно нежданную, негаданную милость.
«Знаете? Первая просьба моя к Государю по окончании войны — это отпуск за границу: так вот-с, поеду и назову публично ослами и Раглана и Канробера», — так сказал Нахимов, вспоминая в разговоре с генералом Красовским уже спустя несколько месяцев об этих грозных днях, наступивших сейчас же после отступления русских войск от альминских позиций.
Светлейший Князь продолжает борьбу
Не менее умело было проиграно Меншиковым Инкерманское сражение, про которое современники говорили, что оно было выиграно солдатами, но проиграно Командующим.
В точности с такой же системой ведения боевых действий мы столкнемся полвека спустя на сопках Маньчжурии.
Может быть, недоумение читателя несколько рассеется, если он узнает, что А.С. Меншиков был масоном со стажем и действовал во имя масонских идеалов против своего Императора, на верность которому он присягал. Глобальной же целью масонства является, как известно, уничтожение алтарей и тронов. Промежуточной — уничтожение национальных армий{138}.
А этому предшествует дискредитация этих армий.
Чье духовное руководство было над франко-английскими или англо-французскими силами — вопросов не вызывает. Что ж, свой свояка, как говорится! В пользу масонства Меншикова свидетельствуют и два следующих эпизода.
Писатель С.А. Нилус, рассказывая о духовном чаде преподобного Серафима Саровского Н.А. Мотовилове в книге «Великое в малом» пишет:
«Приближалась Севастопольская война. Мотовилов по-своему отнесся к народному бедствию: он всем говорил, что настало время покаяния, что “фиал гнева Господня” готов излиться на Россию за измену всем отечественным устоям и, главным образом, за измену Православию…
При первом выстреле, направленном на Севастопольские бастионы с вражеских кораблей, он послал Государю, для отправки в Севастополь, копию иконы Божией Матери “Радости всех радостей”, перед которой всю жизнь молился и в молитвенном подвиге скончался преподобный Серафим».