Покупка секрета “бледнолицыми”, однако, не состоялась: не то из-за того, что в цене не сошлись, не то из-за того, что нашли препарат крайне опасным для хранения. Зато “желтолицые” не прозевали. Перед добрым кушем не устояла кастильская гордость, и… началось деятельное снабжение японского флота новыми снарядами.

В этом, как кажется, и есть главный секрет, почему японцы не протестовали против долговременной стоянки Второй эскадры на Мадагаскаре и не пытались (при посредстве доброй союзницы — Англии) изгнать ее оттуда, как они это делали во время Аннамского скитания.

Раненые японские офицеры, лежавшие вместе с нами в госпитале Сасебо, особенно расспрашивали, особенно интересовались действием их “новых” снарядов, говоря, что здесь “впервые” была применена идея наносить разрушение не силой удара в цель, а “исключительно” силой взрыва при соприкосновении с целью.

По слухам (опять-таки заслуживающим доверия), этими новыми снарядами успели снабдить только орудия крупных калибров броненосных отрядов, и вот почему те из наших судов, которые имели дело с эскадрой адмирала Катаока, не терпели ни таких разрушений, ни таких пожаров, как атакованные броненосцами и броненосными крейсерами.

Особенно убедительны примеры “Светланы” и “Донского”. 15 мая “Светлану” расстреливало два легких крейсера, а “Донского” — пять подобных судов (шесть. — Б.Г.), и оба эти корабля, во-первых, оборонялись сравнительно долго, а во-вторых (и это главное), не горели, хотя на обоих — на “Донском” как на судне старого типа, а на «Светлане» как на яхте — горючего материала не только в относительном смысле, но, пожалуй даже, и в абсолютном, было несравненно более, чем на новых броненосцах»{128}.

Похоже все же, что военный агент в Шанхае генерал-майор Константин Николаевич Десино [133] не довел до сведения руководства данные «феерических» испытаний предложенной ему перуанским полковником взрывчатки. А если и довел, то проинформировать адмирала Рожественского о том, что его может ожидать встреча и с таким чудом техники, уж точно никто не удосужился.

От своих секреты у нас хорошо хранили.

Оставляя окончательное разрешение вопроса, говоря словами адмирала Рожественского, изысканиям «иных летописцев и реформаторов», сами перейдем к обещанному Совещанию в Петергофе.

Но прежде скажем очевидное. Японскому флоту требовалось несколько месяцев, а лучше — полгода, на ремонт и перевооружение. Если русская эскадра войдет в Желтое или Японское море в декабре или хотя бы в феврале, то очевидно, что броненосные боевые отряды Соединенного флота даже косметический ремонт пройти не успеют. Какое уж тут перевооружение. Следовательно, возникала новая задача: любым способом добыть эти несколько месяцев Соединенному флоту на ремонт и перевооружение.

И задача эта также была решена. Ниже мы увидим как.

Если заменить в этом эпиграфе слово «человек» словом «Совещание», а личные приметы человека — содержанием происходившего на этом Совещании, то мы получим краткое и почти исчерпывающее описание Особого Совещания в Высочайшем присутствии, состоявшегося в Петергофе после боя у Шантунга в августе 1904 года и посвященного вопросу посылки 2-й эскадры.

Следует сразу сказать, что Совещание это — самое таинственное из всех известных мне Особых Совещаний, о которых все же есть хоть какая-то информация. Прежде всего, неизвестна точно сама дата этого Совещания. Официальная история русско-японской войны на море в Книге шестой, посвященной походу 2-й эскадры, называет 10 августа (ст. стиль). Вслед за этим эту дату называют почти все историки русско-японской войны, считая официальный документ лучшей гарантией истины. Хотя столь же официальный документ, а именно Книга седьмая той же истории, бодро называет датой Совещания уже 11 августа.

Однако можно утверждать совершенно определенно, что во всяком случае ни 10 августа, ни тем более 11-го таковое Совещание не происходило. На 11 августа было назначено и произошло Святое Крещение новорожденного Наследника Престола Цесаревича Алексея Николаевича, родившегося в Новом Петергофе 30 июля 1904 года, через два дня после боя у Шантунга.

А весь день 10 августа, как легко видеть из опубликованных дневников Его Императорского Величества Государя Николая II Александровича, был посвящен встрече многочисленных германских и прочих родственников.