– А я знаю фамилию мадемуазель Мелодии, – скромно произнес нотариус, но его глазки торжествующе сверкнули.

– Вот как? – удивился Гильбоа. – Как же зовут нашу таинственную деву?

– Когда инспектор Мукомель переписывал всех пассажиров, она назвалась Мелодией Дзюйн.

– Дзюйн?! Что это за фамилия? Клянусь своей саблей, никогда о такой не слышал!

– Действительно, редкая фамилия в наших краях, – согласилась с братом Матильда.

Мартиниус поднялся из-за стола. Мельхиор, торопливо дожевывая сосиску, последовал примеру патрона.

– Так что, дорогой ротмистр, ищите Мелодию Дзюйн. Может быть, найдете, хотя что-то мне говорит об обратном.

Городской собор, в котором проповедовал брат доктора Зудика, отец Кароль, находился рядом с Рыночной площадью, поэтому нотариус с помощником, оставив недовольную Барабару на попечение хозяйки пансиона, отправились по уже знакомой дороге. С улицы Крокусов, на улицу Лилий, потом на улицу Нарциссов. Вот и Рыночная площадь, кишевшая народом, несмотря на ранний час. Крики уличных торговцев смешивались с пронзительными воплями мальчишек-чистильщиков обуви. Экипажи грохотали колесами по каменной мостовой. На одной стороне площади виднелось старинное здание городского магистрата, украшенное семью башенками, с большими круглыми часами в центральной – самой высокой из них. Перед магистратом, как обычно в городах королевства, стоял монумент Ангелу города из бело-желтого, с прожилками мрамора, щедро усыпанный по летней поре цветами. На другой стороне площади громоздился величественный собор из красноватого камня. Главный вход в него находился в коротком переулке, начинающемся от Рыночной площади и заканчивающемся у ворот собора.

Свернув с площади в переулок Одуванчиков, нотариус и Мельхиор через минуту оказались перед высокими овальными воротами. Левая половина предназначалась для входа женщин, правая для мужчин. Впрочем, сейчас это правило строго уже не соблюдалось. Обе створки были распахнуты настежь и верующие сновали туда-сюда как муравьи, не особенно обращая внимание, по какой стороне ворот они попадают в земную обитель Создателя.

– Почему вы не взяли с собой шкатулку, доминус? – спросил Мельхиор патрона.

– Пусть пока лежит в безопасности в пансионе, – ответил нотариус, с интересом оглядывая громадный зал собора. Собор был такой большой, что, пожалуй, вместил бы все население Гвинбурга. – У меня при себе есть письмо доктора Зудика брату. Сначала я хочу поговорить с отцом Каролем. Может быть, он сможет нам сказать, кто и почему охотится за шкатулкой.

Мартиниус подошел к бородатому привратнику, зевавшему у ворот, и спросил, где можно найти отца Кароля. Толстый привратник объяснил спутникам, куда им идти. Нотариус с помощником вышли из собора, обогнули его и увидели перед собой небольшую пристройку. В ней, по словам привратника, находилась квартира отца Кароля. Они подошли к двери, над которой висела серебряная подкова с надписью «Pax vobiscum» – «Мир вам», постучали деревянным молотком и принялись ждать. Ждать пришлось недолго. За дверью послышался скрип половиц, шум, стук, натужный кашель. Дверь отворилась. На пороге стоял пожилой мужчина в фиолетовой суконной сутане священника. Он прижимал к лицу большой, не очень чистый, носовой платок.

– Проповеди не будет, уважаемые, – прогнусавил мужчина простудным голосом. – Сегодня я не смогу нести благую весть всем, у кого открыты уши – что-то разболелся не на шутку. Идите себе с миром и да сохранит вас Святая Пейрепертуза в богатырском здравии!

Он оглушительно чихнул. Потом также оглушительно высморкал в платок красный распухший нос.

– Мы не по поводу проповеди, ваша святость, – дождавшись относительной тишины, сказал нотариус, протягивая священнику письмо. – Мы привезли вам из Квакенбурга шкатулку.

– То-то у меня с утра в ушах звон стоит, – прохрипел отец Кароль. – Так и думал, что кто-то меня вспоминает. Проходите в дом, уважаемые.

Второй раз Мартиниуса просить не пришлось. Нотариус быстро прошмыгнул в крошечный кабинет священника. Мельхиор не отставал от него ни на шаг. Юноша угрюмо молчал. Ему очень не нравилось, что вместо того, чтобы просто отдать отцу Каролю проклятую шкатулку, а потом навсегда забыть о Темном Человеке, ночных призраках и лесных разбойниках, его патрон снова оказывается замешанным в какую-то опасную историю.

Отец Кароль усадил гостей в кресла, сам занял место за письменным столом и, нацепив на красный нос очки, погрузился в чтение письма. Пока хозяин читал, нотариус и Мельхиор оглядели кабинет. Чисто. На маленьком домашнем алтаре горят свечи. Медные ведерки для угля у камина сияют ослепительным блеском. На столе лежит раскрытый альбом с коллекцией почтовых марок. Рядом тарелка маслин. Одна стена занята книжными полками. Ничего особенного: молитвенники, сборники духовных песнопений, жития святых. А вот там, на отдельной полке, зоркий нотариус разглядел кое-что поинтереснее: «Трактат о колдовстве» Буге, «Fuga Satanae» – «Бегство от Сатаны» Стампа, «Daemonialitas» – «Ведовство» Синистрари, знаменитый «Malleus Maleficarum» – «Молот ведьм», «Vitae sophistrarum» – «Жизнеописание софистов» Эвнапиуса, «Черная книга нечистой силы» Давидеса.

Мельхиор заметил, как нотариус нетерпеливо заерзал в кресле – ну еще бы! Этих жутких сочинений о мрачных обрядах, ужасных ритуалах, ведьмах, черных магах, злых колдуньях и прочей подобной пакости в его библиотеке не было. К счастью, отец Кароль быстро закончил чтение короткого письма. Он снял очки, опустил лист бумаги на стол и выжидательно посмотрел на гостей.

– Я догадываюсь, отец Кароль, что вы ждете, когда я поставлю перед вами шкатулку, – произнес нотариус.

– Вы совершенно правы, месьер Мартиниус.