– Дружба, мой дорогой ротмистр! – горячо воскликнул нотариус. – А саквояж был все равно уже старый.

Гильбоа сердечно пожал руку и Мельхиору. Потом снова обернулся к Матильде.

– Видишь, сестренка, какие великодушные месьеры остановились у тебя? Цени! И полно слезы лить! Вытри глаза и сходи в кладовую. Я вдруг вспомнил, что у тебя где-то хранится бутылочка старогведского меда. Сейчас самое время скрепить нашу дружбу добрым глотком этого нектара!

Пришлось Матильде доставать дорогое вино. Высокая бутылка темного стекла с выпуклыми буквами вокруг горлышка «Настоящий старогведский мед. Винодельня и пивоварня Беньямина Хмелика» окончательно скрепила приятельство нотариуса и бравого ротмистра. Мельхиор присоединился к новым друзьям и мужчины втроем просидели в столовой до ужина. Пьяный Гильбоа хвастался своими боевыми подвигами. Он решительно утверждал, что участвовал в восьми военных кампаниях короля Флориана Миролюбивого, хотя на самом деле только в трех. Нотариус пространно рассуждал о достоинствах золотистой хинной настойки из Новой Гвеции, а его молодой помощник напрасно пытался вспомнить хотя бы один анекдот про гвинов.

Вечером расстроенная Матильда накормила постояльцев пирожками с картошкой, яйцом и луком – типичным гвинским блюдом. Глядя на пирожки, Мельхиор, наконец, вспомнил анекдот про гвинов и картошку: «Сидит чета гвинов в гостях за праздничным столом. Жена тихонько шепчет мужу: „Хенрик, ешь все кроме пирожков с картошкой. У нас их и дома полно!“»

После ужина, уставшая за день Барабара безропотно дала себя отправить в постель. Ротмистр, от души облобызав обоих приятелей, шатаясь и во все горло распевая строевые песни, ушел к себе. Его сестра, наскоро наведя в доме образцовый порядок, закрылась в своей спальне. По заведенному еще матушкой правилу, полагалось, прежде чем идти спать, преклонить колени перед глиняной фигуркой Гарды-защитницы – покровительницы домашнего очага, испросив у нее благословения на сон грядущий. Матильда достала маленькую свечку, зажгла ее и вставила в подсвечник перед святой. Прошептала молитву, попросила прощения у всех, кого за день нечаянно обидела, сама простила любимого братца. Потом свернулась на высокой перине под прохладной льняной простыней, еще раз всхлипнула, вспомнив несдержанность Альфонса и крепко уснула.

В столовой большие напольные часы – замечательное произведение ксантских часовщиков и главная гордость Матильды, мелодично проиграли начальные такты старинной гведской мелодии «Страна Цветов». Десять часов.

– Пожалуй, пора и нам на покой, мой юный друг, – устало предложил нотариус, поглядев на замысловатый циферблат.

Мельхиор в замешательстве спросил:

– Но, доминус, как же нам быть завтра?

– Что вы имеете ввиду, Мельхиор?

– Ну, как же, доминус? Осмелюсь вам напомнить, шкатулку-то похитили! Как нам быть с отцом Каролем?

Мартиниус пренебрежительно махнул рукой.

– Не беспокойтесь, мой юный друг. Как я и обещал, завтра отдадим шкатулку священнику.

– Но как же так? Ведь шкатулки нет!

Мельхиор не понимал своего патрона. Зная импульсивный характер Мартиниуса, он недоумевал, почему нотариус сохраняет полное спокойствие. Ведь положение отчаянное!

Нотариус откашлялся. Звук был такой, словно комар попробовал запеть. Потом, глядя в тревожное лицо своего помощника, Мартиниус произнес:

– Послушайте, Мельхиор, позвольте я вам кое-что объясню.

Нотариус потер нос и грустно посмотрел на пустую бутылку старогведского меда.

– Давайте, мой юный друг, перечислим все, что мы знаем.

Мартиниус начал говорить, одновременно загибая один за другим пальцы:

– Неделю назад отец Кароль находит змею в соборе. По совету своего брата Александра, он пишет письмо доктору Зудику в Квакенбург с просьбой, прислать ему семейную реликвию – шкатулку, в которой хранится оружие против Темного Человека. Мы с вами, дорогой Мельхиор и моей племянницей отправляемся в Гвинбург в компании бравого гусара, трех Гведских сестер и загадочной девушки. Вы должны признать, Мельхиор, что Мелодия очень странная особа!

– Я ничего особенного в ее поведении не заметил, – не согласился с нотариусом юноша. Мартиниус хихикнул.

– О, я догадываюсь, мой милый друг – у вас к Мелодии чувства! Ее юность, свежесть, красота… Ах, молодость, молодость!

Мельхиор смутился.

– Если вы забыли, юноша, то я вам напомню, что именно Мелодия перевела наш разговор в карете на легенду о Темном Человеке и вынудила меня показать шкатулку.

Мельхиор беззлобно усмехнулся про себя: «Как же, вынудила! Старый хвастунишка!»

Тем временем нотариус продолжал:

– Ночью в харчевне «Отравленный путник» на нас нападают дикие осы. И Мелодия предлагает мне оставить саквояж со шкатулкой в женской спальне.

– Насколько я помню, сестра Абигель тоже предлагала это сделать, – заметил Мельхиор, но нотариус пренебрежительно сморщил нос.

– Я это не забыл, но сестра Абигель не ела за ужином мятное желе!

– Вы опять упоминаете мятное желе, доминус. Признаюсь, я никак не могу понять, что вы имеете ввиду.

– До этого мы еще дойдем, – пообещал нотариус. – Следующие драматические события разворачиваются в гостинице «Золотая стрекоза» в Вилемусбурге. Ночью вам, Мельхиор, является страшный незнакомец с нечеловеческим голосом и острым клинком. Под угрозой смерти, он требует, чтобы вы сказали ему, у кого находится шкатулка. Я правильно излагаю ход событий?

– Все совершенно точно. Я до конца жизни не забуду этот жуткий голос, – содрогнулся Мельхиор.

– Отлично! Продолжим. Переночевав в Вилемусбурге, мы едем дальше. Заодно, я, с присущей мне любознательностью, узнаю, что первой столицу Гвинляндии покинула роскошная карета с баронскими гербами и таинственным седоком внутри. Запомним это факт! По дороге, мое внимание привлекают духи мадемуазель Мелодии с сильным фруктовым ароматом.