Ольга ожидала, что её встретят здесь как желанную гостью... Увы! Её даже не пустили в город.

Едва её струги показались в виду Константинополя, вход в гавань был закрыт цепями, и Ольге пришлось остановиться.

Правда, скоро появился придворный с требованием подать подробную запись с именами тех, кто хотел войти в город.

— Зачем это? — спросила Ольга.

— На основании договора с киевским князем Игорем.

Ольга, уважавшая договоры, сначала покорилась этому требованию, но прошёл день, другой, третий...

Это было уже оскорблением, и свита киевской княгини начала роптать.

— Чего мы здесь встали? — раздавались голоса.

— В самом деле, чего? Воды, что ли, не видали?

— С добром пришли, а они нас вон как воротят.

— Да и то сказать, княгиню и узнать нельзя: будто не та стала.

— Верно, смиренная.

— Захотела веру переменить и сама вся переменилась...

— Тряхнуть бы стариной да и показать бы, что значит киевскую княгиню задерживать...

— Святослав ничего не знает!

— То-то и оно...

Гордость всё сильнее и сильнее говорила в душе Ольги. Ольга понимала, что подобным унижением она роняет себя в глазах своих, подрывает уважение и к сыну, и княжеской власти.

— Вот что, Ирина, — обратилась Ольга к вдове Аскольда, — любила я тебя и теперь люблю, а всё-таки, если ты хочешь здесь остаться, так сходи на берег...

— А ты? — воскликнула Ирина тревожно.

— Я домой, — сухо проговорила Ольга, — в Киев...

— А крещение?

— Не надо...

— Как же так?

— Да так... Я им вместо себя Святослава с дружиною пришлю. Пусть крестят! Да и сама с ними вместе, быть может, пожалую... А ежели ты желаешь со мной в Киев вернуться, так я рада буду...

Ирина тотчас же сошла на берег и добилась, чтобы её допустили к патриарху.

— Святейший! — воскликнула она, даже не подождав благословения. — Что хотите вы сделать?

— А что?

— Ольга и киевские славяне, что пришли с нею, уходят... И княгиня, и они обижены...

— Говорил я им, — застонал он, — говорил, чтобы не очень натягивали струны. Нет, не послушались!..

— Ольга уйдёт, и душа её останется непросвещённою! — продолжала Ирина.

— Да, да... Это правда! Что она говорит?

— Говорит, что возвратится со Святославом...

— Возвратись к киевской княгине, сестра моя, — произнёс патриарх после недолгого размышления. — Действительно, нельзя отпустить язычницу, не просветив её погрязшую во тьме душу светом истинной веры. Постарайся удержать её, хотя бы ненадолго... Это необходимо. Будь уверена, что твои труды не пропадут и притекающая ко Христу заблудшая овца будет принята в стадо верующих.

Много трудов стоило Ирине отговорить Ольгу от немедленного отъезда.

В это время патриарх успел доказать Елене и Роману, что страшная опасность грозит столице Византии, если киевская княгиня уйдёт назад, не приняв святого крещения.

В тот же день Ольге были присланы богатейшие дары, открыта была гавань, и посланцы самого императора униженно просили киевскую княгиню осчастливить град Константинополь своим посещением...

Однако ни дары, ни униженные просьбы посланцев не тронули Ольгу.

— Когда кто хочет залучить в свой дом гостя, — сказала она явившемуся к ней с приглашением великому логофету, одному из высших сановников, — тот является звать его сам, а не посылает для этого своего холопа!

Слова Ольги были немедленно переданы императору, императрице и их наследнику.

Им оставалось только подчиниться столь ясно выраженному Ольгою требованию и самим явиться звать гордую гостью. Исполнить это вызвался Роман.

Во всём своём блеске явился он на славянский струг и просил Ольгу посетить Царьград.

Однако Ольга не сразу сдалась на его упрашивания.

— Домой нужно спешить, — отговаривалась она, — я и то у вас сколько пробыла... Дома-то сын ждёт... Уж мы лучше вместе в Царьград придём...

Но благодаря Ирине Ольгу удалось уговорить, и она переселилась в императорский дворец.

Патриарх Полиевкт стал готовить её к принятию святого крещения.

Роман ежедневно бывал у Ольги. Однажды, беседуя с киевской княгиней, он намекнул, что она, если пожелает, то может стать его женой...