— Это будет трудно!

— Но не неисполнимо... Поверь мне, как бы они ни храбрились, а без Аскольда и Дира ни в какой поход они не пойдут... Но послушаем, что скажет князь...

— Знаем мы ваши желания, друзья, — несколько дрожащим от волнения голосом заговорил Аскольд, — и готовы исполнить вашу просьбу!

Крики восторга огласили гридницу.

— Только дайте обдумать нам всё, — продолжал князь, — и, клянусь Перуном и Одином, и громящим Тором, мы исполним вашу просьбу?

После ухода Аскольда и Дира гридница начала быстро пустеть.

Первыми поспешили уйти византийские гости. Всё, что они здесь видели и слышали, было для них так неожиданно, так поразило их, что они боялись теперь за себя больше, чем за родину...

За ними удалилась часть норманнской дружины и киевлян.

В гриднице остались только Руар, Игелот, Стемид, Ингвар, скальд Зигфрид и Всеслав.

— Честь тебе великая, вдохновенный скальд, что ты своей дивной песнью разбудил уснувшие сердца наших ярлов, — говорил Руар, пожимая руку Зигфриду.

— Мною руководил светлый Бальдер — ему честь и хвала! — с улыбкой отвечал тот.

— Но всё-таки твоими, а ничьими иными устами говорил он с Аскольдом!

— Долг скальда было сделать то, что сделано мною. Но не будем говорить об этом!.. Итак, ваше желание исполнено, витязи!

— И моё также! Спасибо тебе, норманнский баян! — вдруг сказал Всеслав.

— И твоё, славянин? — с удивлением воскликнул Зигфрид.

— Да, и моё!

— Но это не похоже на кроткий нрав ваших людей.

— Может быть! Но не забывайте, что я — славянин только по рождению... Лучшие годы провёл я в вашей стране, там я оставил всё славянское и вернулся на родину с вами настоящим варягом.

— Это мы знаем, ты всегда был храбрецом.

— Благодарю! Византию же я ненавижу! Ненавижу всеми силами своей души, будь проклята она! И если только боги будут ко мне милостивы, в крови её детей я утоплю свою ненависть... О, скорее бы поход...

— Ты, Всеслав? Ты ненавидишь Византию? Ты хочешь мстить ей? За что? Что она тебе сделала? — раздался вдруг грустный голос.

Все обернулись. У двери стоял незаметно вошедший в гридницу князь Дир.

— Скажи же, Всеслав, за что ты ненавидишь Византию? — повторил он.

— За что? Ты хочешь знать, княже? — сверкая глазами, воскликнул тот. — Так вот за что! Византийцы у меня отняли сына.

— Это мы знаем...

— Так разве не обязан я найти его? Я для этого хочу пойти на Византию.

— Но Византия велика.

— Всё равно! Я найду его, хотя бы для этого мне пришлось пройти всю её от края до края. — О княже, умоляю тебя, уговори Аскольда повести нас... Клянусь Перуном, я соберу славян, и мы все пойдём за вами.

Дир молчал.

— Что же ты молчишь, княже? — спросил Всеслав. — Или тебя не трогают горе и печаль твоих соратников!

— Оставь, Всеслав, — промолвил Дир, — ведь, ты знаешь, мы оба любим тебя!

— Что мне ваша любовь! — грубо проговорил Всеслав. — Я сам знатнейший из приднепровских старейшин! Если у варягов смелости не хватит и вы будете сидеть сложа руки, я подниму славян и пойду на Византию с ними. Ведь не для пиров да охот не только норманны, но и мы — славяне — избрали вас своими князьями... Эх, если бы был между ними Рюрик.

Дир нахмурился.

— Что же было бы? — с раздражением спросил Дир.

— Быстрым соколом полетел бы он к берегу, кинул бы клич и поняли бы всё, что не баба заспанная, а князь у них!

— Молчи, несчастный! — яростно крикнул Дир, хватаясь за меч.

— Зачем молчать? Я говорю, что следует, а ты напрасно за меч хватаешься!.. Прялки он у тебя в руках не стоит!

Схватка была неизбежна, но вдруг раздался громкий голос Аскольда.

— Слушайте! — сказал князь. — Вы все здесь говорите о походе на Византию, но что принесёт нам этот поход?

— Потешимся!

— Только! А сколько из нас не вернутся?

— Валгалла ждёт храбрых!

— Это так, но что мы выиграем? Зачем нам Византия?

— Олоф бы не так рассуждал, — послышался голос Рулава.

— То Олоф... Он не умеет думать... Нам доверился весь этот край, мы должны оберегать его, а не гнаться за неизвестным...

— Но ты конунг наш!

— Хорошо, что же из этого?

— Ты должен нас вести к. славе!

— Вы хотите Византии?