И вдруг откуда ни возьмись ветер. Потемнело всё вокруг, буря заревела, да такая, что и представить себе невозможно, а ветер как стал швырять славянские струги — всё разом исчезло; обоих сыновей так вот у Велемира унесло, больше никогда и не видал он их...

Очнулся он в Византии, смотрит и глазам не верит. За ним, как за родным, ухаживают... За ним! Будто не знают, что грабить и убивать пришёл он... А после, как услышал, что так поступали с ним по завету христианского Бога, тут впервые в сердце запала искра любви к этому, ему ещё неведомому, Богу.

«И грозен, и милостив, — подумал он тогда, — не то что Перун».

Стал он слушать да и расспрашивать сам об этом Боге и узнал такое, что вдруг озарило его сердце, душу чудным светом, пробудило в нём дотоле неведомое чувство любви к ближнему и убедило в том, что самая страшная месть врагам — это расплата добром за зло...

Скоро он узнал, что и его князья в христианского Бога уверовали и креститься хотят.

Князей своих он умнее всех на свете считал и уже по одному этому не желал отстать от них. Долго постигал он истины христианской веры и наконец чрез крещение сам удостоился стать христианином, получив имя Петра.

Когда же возвратился, он почувствовал, что не может вести прежней жизни. Вот он и ушёл из Киева, здесь поселился, — слыхал он в Византии, кто хочет душу свою спасти, так поступать должен. И живёт здесь, летам и счёт потерял он уже. Да что их и считать-то, когда счастлив человек!..

От всего отрешился он. Правда, посещают его изредка из соседнего рода, да и туда из Киева никаких вестей нет. Да и какие вести-то могут быть оттуда? Всё там, поди, идёт по-старому...

Вдруг отчаянный крик прервал воспоминания старика.

— Господи, Иисусе Христе! — проговорил Велемир, осеняя себя крестным знамением, — ведь это же человек... Что с ним такое?..

Крик раздался снова, на этот раз к нему присоединился рёв разъярённого зверя..

— Так и есть, медведь кого-то ломает! — сказал старик и опрометью бросился в ту сторону, откуда доносился крик.

Велемир позабыл даже, что он совершенно безоружен. Он думал только, как бы поскорее поспеть на помощь.

Велемир знал, что недалеко от его избушки есть ещеодна прогалина. Сюда собирались к нему люди из соседнего рода, когда им не под силу было разобраться в своих делах: ссорах, спорах, тяжбах, и они обращались к старику, судившему их с таким беспристрастием и мудростью, что обвинённая сторона не решалась выступать против решения старца.

С этой поляны и раздавались призывающие на помощь крики.

Действительно, огромный медведь подмял под себя какого-то богато одетого человека.

— Господи, благослови, всё в Твоей святой воле! — прошептал про себя Велемир и, схватив подвернувшийся сук, побежал к зверю, стараясь делать при этом как можно меньше шума. «Ты, Господи, держишь в руке Своей всё, — думал он, — если нужен Тебе этот человек, то спасёшь его».

Зверь был так занят своей жертвой, что и не почуял приближения нового врага.

Велемир что было сил в лёгких закричал прямо медведю в короткие уши и ударил зверя суком.

Зверь дёрнулся назад, бросил свою жертву, задрожал всем телом и с коротким жалобным рёвом побежал без оглядки от старца.

— Слава Создателю, — вздохнул с облегчением Велемир.

Старик склонился над несчастным, которого удалось вырвать из когтей страшного зверя.

Теперь он мог разглядеть его, хотя лицо этого человека было окровавлено.

Это был юноша, красивый, хорошо сложенный, но страшно исхудавший. Одежда его вся была в клочках, но Велемир видел, что в этом виноват не столько зверь, сколько долгое скитание по лесу; и богатый кафтан, и исподник — всё это было обтрёпано и изорвано о сучья. Медведь разорвал только богатую перевязь, и, судя по тому, что меч оставался в ножнах, юноша даже и не пытался противиться своему ужасному врагу.

— Кто бы это мог быть, — разговаривал по привычке сам с собой старик, — никогда я не видел его в этих краях... Он, видно, пришёл сюда издалека...

Скоро старик убедился, что он подоспел вовремя. Раны были неглубоки, хотя лицо кое-где было исцарапано, ребра, ноги, руки, как убедился в этом старик, были целы.

Старик, оглядевшись вокруг, нашёл траву, которой можно было унять кровь. Сейчас же нарвал он её и положил на раны, потом из ручья он принёс воды.

— Оживёт теперь! — решил старик.

Действительно, прошло немного времени, и юноша открыл глаза, и Велемир заметил, какое удивление отразилось в этом устремлённом на него взгляде.

— Будь спокоен, друг мой и брат, — ласково заговорил он, — кто бы ты ни был, я всё готов сделать для тебя, всё согласно великому завету Учителя: любить друг друга.

Юноша как будто не понял этих простых слов. Он продолжал с нескрываемым удивлением смотреть на Велемира.

— Кто ты, старик? — слабым голосом спросил он.

— Брат твой!