Хратен махнул рукой. Его тревожило, что Теред ухитрился растерять свой кураж за такой короткий срок: ведь амбициозность считалась одним из основных качеств фьерденско-го священнослужителя. Неужели Фьен настолько распустил братьев?

Или же… Вдруг за отказом артета стоит кто-то другой? Настырный внутренний голос нашептывал джьерну, что Фьен тут ни при чем. Что за внезапной скромностью Тереда скрывается Дилаф.

Возможно, его подводит излишняя подозрительность, но отказ артета толкает к немедленным действиям. С Дилафом необходимо разобраться, и быстро. Несмотря на промашку с элантрийцем, молодой жрец продолжает набирать популярность среди кайских артетов. Из ящика стола джьерн достал небольшой конверт. С Дилафом он совершил промашку и, хотя рвению арелонца еще могло найтись применение, сейчас у Хратена не хватало ни времени, ни желания возиться с ним. Будущее королевства лежало на его плечах, а присмотр за Дилафом отнимал слишком много сил.

Так продолжаться больше не могло. Превыше всего верховный жрец ценил предсказуемость и выдержку, а вера являлась для него упражнением в логических выкладках. Присутствие Дилафа разъедало его самообладание, как горшок горячей воды, выплеснутой на лед. В итоге они оба ослабнут и испарятся, как клубы дыма на ветру, а за их гибелью последует гибель Арелона.

Хратен облачился в доспех и направился в главный зал часовни. Молящиеся на коленях прихожане замерли в благочестивой тишине, а вокруг них деловито сновали жрецы. Высокие своды и царившая в часовне молитвенная атмосфера были для джьерна привычны; он всегда чувствовал себя в дереитских храмах как дома. Но в Арелоне его почему-то непреодолимо влекли стены Элантриса. Хратен убеждал себя, что его манит возможность полюбоваться с высоты на Каи, но в глубине души знал, что причина кроется в другом. Порой он возвращался к мертвому городу только потому, что знал – Дилаф ни за что не последует за ним добровольно.

Дилаф обитал в тесном алькове, очень похожем на тот, что и сам Хратен занимал в начале карьеры. Верховный жрец толкнул простую деревянную дверь, и сидящий за столом молодой артет поднял голову.

– Хроден? – удивленно спросил он, поднимаясь на ноги. Хратен редко навещал его комнатушку.

– У меня есть важное задание для тебя. Я не могу довериться никому другому.

– Конечно, хроден. – Дилаф покорно склонил голову, но в его глазах мелькнуло подозрение. – Я всегда готов преданно служить вам, ведь я – одно из звеньев цепи, ведущей к самому лорду Джаддету.

– Безусловно, – отмахнулся Хратен. – Артет, ты должен доставить письмо.

– Письмо? – недоуменно переспросил Дилаф.

– Да. Необходимо держать вирна в курсе арелонских сооытий. Я составил отчет о наших действиях, но он содержит крайне деликатные сведения. Если он попадет в чужие руки, делу будет нанесен, непоправимый урон. Так что тебе придется доставить его лично.

– Путешествие займет несколько недель, хроден!

– Знаю. Мне будет нелегко обходиться без твоих услуг, но меня утешит сознание, что мой одив выполняет важное задание.

Арелонец опустил взгляд на сложенные на столе руки.

– Я сделаю все, как прикажете.

Хратен нахмурился. У Дилафа не оставалось возможности отказаться: отношения между хроденом и одивом держали последнего в ежовых рукавицах. Господин приказывал, слуга выполнял. И все же он ожидал от артета большего. Заговора, возможно, или попытки выкрутиться.

Дилаф принял письмо с должным почтением. «Может, именно этого он и ждал? – вдруг осознал Хратен. – Возможности попасть во Фьерден?»

На Востоке положение одива при влиятельном джьерне принесет ему уважение и власть. Вполне могло оказаться, что единственной целью, ради которой Дилаф изводил верховного жреца, было покинуть Арелон.

Хратен развернулся и вышел в главный зал. Все прошло легче и менее болезненно, чем он мог надеяться. Он подавил вздох облегчения, а в походке прибавилось легкости.

До него донесся голос Дилафа. Звучал он негромко, но тем не менее верховный жрец без труда различил слова.

– Разошли гонцов, – обратился арелонец к одному из дорвенов. – Утром мы отправляемся во Фьерден.

Хратену очень не хотелось останавливаться. Он пытался убедить себя, что ему наплевать на интриги Дилафа, лишь бы тот убрался с глаз долой. Но проведенные в плетении интриг годы не позволили джьерну пропустить мимо ушей подобное заявление. Особенно из уст Дилафа.

Хратен со вздохом повернулся.

– Мы? Я приказал ехать только тебе, артет.

– Конечно, господин. Но я же не могу оставить своих одивов.

– Одивов? – переспросил Хратен. Любой представитель дереитского жречества имел право набирать одивов, продолжая цепь, связывающую людей с Джаддетом. Но ему не приходило в голову, что Дилаф решит обзавестись слугами. И когда он успел?

– Кто присягнул тебе? – резко спросил джьерн.

– Несколько человек, господин, – уклончиво отозвался артет.

– Назови их.

И Дилаф начал перечислять имена. Большинство жрецов набирали одного или двух одивов, некоторые джьерны имели около десятка. У арелонца их оказалось более тридцати. Чем дольше тянулся список, тем больше Хратена охватывали изумление и злость. Каким-то образом Дилафу присягнули почти все ценные местные сторонники, включая Варена и многих лордов.

Дилаф закончил перечисление и потупил обманчиво смиренный взгляд.