— Здравствуйте, — сказал он, пытливо глядя на полицейского. — Какие новости?

— Можно поговорить не здесь?

— Конечно.

— Лучше, наверное, прогуляться.

Священник нахмурился, затем понимающе кивнул:

— Идемте.

— Это опять связано с лейтенантом Казимовым, — начал Смирнов, когда они вышли за ограду. — Мы сделали запись его бреда, и я отправил ее специалистам. Оказалось, что Алик говорит на трех языках: латыни, греческом и арамейском. У меня с собой перевод. — Следователь протянул священнику распечатку.

Отец Андрей взял листки и указал на скамейку впереди:

— Давайте присядем. Вы, значит, уверены в одержимости вашего коллеги?

— Нет. Но что мне думать?

Они сели, и священник углубился в чтение.

— Вам это о чем-нибудь говорит? — спросил Смирнов, когда тот поднял глаза.

— Да. О многом. Я никогда не углублялся в вопросы демонологии. Поэтому едва ли могу считаться в этой области экспертом, но, насколько мне известно, видения черной бездны обычно посещают людей, переступивших грань между добром и злом.

— Что вы имеете в виду?

— Когда человек становится добычей сатаны, обращается к темной стороне, к Хаосу, он видит пропасть. Так свидетельствуют древние трактаты.

— А что нужно, чтобы перешагнуть эту грань?

— Обычно это происходит после определенного ритуала.

— Что-то вроде посвящения?

— Да. Сатанинского причастия. Заключения договора с лукавым.

— Что для этого требуется?

— Вы ведь не думаете, что ваш коллега сделал что-то в этом роде? — спросил отец Андрей, взглянув на следователя. — Он что, сатанист?

— Нет. Не в этом дело. — Смирнов секунд пять поразмыслил. — Я спрошу иначе: на этом посвящении нужно принимать какое-нибудь зелье?

— Разумеется.

— Какое?

— Состав мне неизвестен, но называется оно «Вино ведьм».

— Vinum sabbati?!

Священник взглянул на полицейского с удивлением:

— Да, так его тоже называют.

— Что вы знаете об этом зелье?

— Оно служит неким проводником. Снимает барьеры между мирами. Позволяет желающим попасть во владения сатаны.

— В ад?

— Не совсем. Скорее во тьму.

— Это может иметь отношение к одержимости?

Отец Андрей задумался.

— Зависит от того, — сказал он наконец, — пил человек «Вино ведьм» добровольно или его заставили. В первом случае испивший становится слугой сатаны, во втором — может иметь место бесноватость. — Отец Андрей взглянул на полицейского. — Но вы же не думаете, что наркотик, который вкололи вашему коллеге, и есть «Вино ведьм»?

— Почему нет?

— Но это… миф. Такого зелья на самом деле не может существовать.

— Вы непоследовательны, святой отец, — покачал головой Смирнов. — Если веришь в Бога, то поневоле приходится верить и в дьявола. А где сатана, там и «Вино ведьм», разве нет?

— Это демагогия, — убежденно заявил священник. — Верить в силу и могущество лукавого означает способствовать злу!

— Не будем спорить, — сказал Смирнов. — Мне не до этого.

Отец Андрей сразу успокоился.

— Простите. Кстати, я хотел спросить: ваш коллега, он ведь не русский?

— Дагестанец. А что?

— Он крещеный?

— Не знаю. Какое это имеет значение?

— Его бесноватость — если это она — носит откровенно христианский окрас. Я подумал, что если он не христианин, то… как это возможно?

— Можно позвонить его… знакомой.

Смирнов достал мобильный и набрал номер Лены — к счастью, при прощании он взял у девушки телефон. На всякий случай — и вот, пригодился.

— Привет, это Валера. С ним все в порядке. Нет, пока нельзя, он еще под действием лекарств. Обещаю, конечно. Позвоню сразу же. Слушай, у меня к тебе вопрос. Алик крещеный? Ага, ясно. Спасибо. Пока.

Смирнов убрал мобильный в карман.

— Ну что? — поинтересовался священник.

— Да, крещеный. Крестился после смерти брата.

— Почему?

— Что?

— Почему ваш коллега крестился после смерти брата?

— Я не знаю. Какая разница?

Священник пожал плечами.

— Я все же полагаю, что вы напрасно думаете, будто дело в бесноватости, — проговорил он.

— Возможно. — Смирнов встал со скамейки, отец Андрей последовал его примеру. — Но надо выяснить, учил ли Алик древние языки.