— С другом!

— Друзья не убивают. Во всяком случае, так — точно не убивают.

— Бабушка всем делала добро, — талдычил Игорь. — Ее все любили.

За то, что это было, мягко говоря, неправдой, Леся могла поручиться с вероятностью сто процентов. Да и сам Эдик счел нужным напомнить Игорю о том, что Надежда Сергеевна за короткое время дважды оскорбила его жену, его самого и, вполне возможно, еще кого-то.

— Но ни я, ни Леся бабушку не убивали. Мы в это время были на берегу, у нас есть алиби. Мы все постоянно были в обществе друг друга.

Подозрительный взгляд Игоря и его гримаса говорили о том, что он ни черта не верит в алиби друзей, да еще алиби, подтвержденное ими же самими.

Но Эдик мужественно сдержался, не обратил на эти взгляд и гримасу никакого внимания и продолжил:

— Бабушку убил кто-то другой. Но этот человек не взял у нее ни украшений, ни денег. Значит, его целью было убийство исключительно ради самого убийства. Значит, причиной была ненависть к старухе.

Игорь выглядел смущенным. Кажется, раньше ему такие мысли в голову не приходили.

И Эдик усилил нажим на брата:

— Нам надо расспросить твою маму, может, она что-то знает об этом человеке!

— Пойдемте, — хмуро кивнул головой Игорь. — Может, и впрямь вы не виноваты и бабушку убил кто-то другой.

Но при этом в его голосе звучало такое глубокое сомнение, что друзьям даже стало смешно. Хотя, видит бог, в ситуации не было ничего веселого. Та маниакальность, с какой Игорь пытался упрятать за решетку всю их компанию или по крайней мере хотя бы кого-то одного, могла плохо обернуться для четырех друзей.

Тетю Ларису они нашли в каюте у родителей Эдика.

— Вот так-то вот, Арсюша, — твердила женщина, утирая красные глаза и шмыгая носом, — сироты мы с тобой нынче. Нашей дорогой мамочки больше нет с нами.

Арсений Иванович сидел молча. Но его жена была куда более эмоциональной натурой. Она не могла реагировать на полученное ужасное известие подобным образом и, увидев сына, тут же воскликнула:

— Что же теперь будет, Эдик? Кто это сделал?

— Не знаю. Игорь вот, например, думает, что это я или Леся.

— Что?

Екатерина Леопольдовна возмущенно уставилась на Игоря. Да и сама Лариса, утерев в очередной раз слезы, посмотрела на сына с укором.

— Что это значит, Игорь?

Отвага была Игорю совсем не свойственна. Когда он кидал свои обвинения в лицо Эдику и Леси, рядом не было старших, которых он все же побаивался. Но и при них он сдался не сразу:

— А что я?.. — пробурчал он. — Только и сказал, что у Леси и Эдика была причина, чтобы ее ненавидеть. Вот и все, что я сказал.

— Тогда и нас с Арсением тоже в убийцы запиши! — пылко воскликнула Екатерина Леопольдовна. — Приятно ли нам было слышать, как бабушка нашу невестку позорит? И Светлану — маму Леси — тоже во враги запиши! И потом… что же ты про самого себя не упомянешь? Тебе бабушка тоже не раз и не два строгие выговоры учиняла. А в последнее время так еще и с нагоняями.

Игорь окончательно насупился:

— Я бабушку любил.

— И мы любили. И Эдик, и Леся, и даже я! Согласна, характер у старухи был непростой, но ведь все мы с годами лучше не становимся. Надо было терпеть, что мы все и делали.

— Только, видать, у кого-то эта терпелка лопнула.

Вперед выступил Лисица.

— Давайте не будем ссориться между собой, — произнес он разумные слова. — От ссор мало проку. Нам надо обдумать, у кого из посторонних людей, кто совсем не был расположен к вашей бабушке, могло хватить духу ее прикончить. Кто-то, кому была выгодна ее смерть. Кто-то, кто мог извлечь из этой смерти выгоду.

При этих словах Лариса, ее брат и его жена дружно побледнели. Это было настолько заметно, что даже Эдик нахмурился.

— Вы что-то знаете? — спросил он у своих родителей.

Арсений Иванович помотал головой отрицательно. Но его жена не была столь категорична.

— Мне кажется, мы должны сказать детям всю правду о маме, — произнесла она, выделив слово «всю».

— Не надо! — неожиданно взмолилась тетя Лариса.

— Катя, молчи! — приказал жене папа Эдика.

Но камень уже был брошен в воду, круги от него разошлись по всей поверхности. И Эдик приступил к маме:

— Скажи… Ты на кого-то думаешь?