Что-то во всем этом деле мне казалось странным, и я наконец понял что.

— Валерий Игоревич, — обратился я к следователю. — Лена Стрелкова была простой смертной — и вдруг такая возня. Судмедэкспертиза необходима, но тут еще пальчики, поиск свидетелей, опросы местных милиционеров. Вроде бы при обычных несчастных случаях такое не практикуется. Или там было что-то подозрительное?

— Ничего подозрительного там не было, — ответил Голубев. — Но почему-то прокурор взял дело под свой личный контроль. Вот так все и расстарались.

Я догадывался, кто приложил здесь свою руку, оставалось лишь непонятно, что двигало моим школьным приятелем, ведь согласно одной из моих версий он, напротив, должен был быть заинтересован в скорейшем сворачивании расследования.

— В самом начале вы сказали, что дело в моем раскладе вам кажется откуда-то вырванным, — произнес я. — Действительно, конец нам пока неизвестен. Зато начало… Мне кажется, что эта история имеет свои корни в прошлом. В том времени, когда Александр Солонков обчистил квартиру Пастушковых. Как уверяют сами потерпевшие, склонности к воровству у него не было. Зачем же абсолютно нормальному человеку забираться в чужую квартиру? Значит, там хранилось что-то, представляющее для него или для кого-то из его близких особенную ценность. Допустим, какая-то важная улика, — упоенно размышлял я вслух. — Тогда становится ясным, почему Олег Пастушков отказался сообщить мне что-либо определенное по этому делу. Александр же перед арестом мог передать эту вещь своей невесте, и Лена Стрелкова все это время шантажировала счастливую семейную пару. За это ее в результате…

Голубев, выслушав мои домыслы, укоризненно покачал головой.

— Хотите, сообщу еще одну подробность? — спросил он. — Лена Стрелкова работала в библиотеке, и ее зарплаты едва хватало, чтобы сводить концы с концами. А умерла она вообще нищей. У нее не было ни счета в банке, ни сберегательной книжки, а в кошельке денег осталось, чтоб только пройтись до булочной. Вот и весь ваш шантаж… — с горечью закончил Валерий Игоревич.

Я ощутил внезапный приступ тошноты.

— Так каким же будет ваш ответ? — выдавил я, пятясь к двери.

— А что вы хотите услышать? Позвоню домой, пусть не ждут к ужину, — ответил Голубев. Затем подозрительно быстро уселся за стол и протянул руку к телефону.

Неприятности подстерегают нас повсюду. Находясь дома, можно обвариться крутым кипятком или сунуть пальцы в розетку, очутившись на улице — принять на макушку неведомо откуда залетевший кирпич или вступить в тесный контакт с асфальтом под шинами двадцатитонного грузовика. Это может произойти в далекой Америке, среди небоскребов и неоновых витрин, а может в вашем родном дворе, в ближайшем соседстве с оседающими халупами и мусорными контейнерами. Сверкающая иномарка, рванувшая от подъезда, с ног до головы окатила меня ржавой водой из-под благородных колес. Но дело на этом не закончилось. Двое мордоворотов выскочили из машины, схватили меня и затолкали внутрь.

Заднее сиденье, на которое я плюхнулся, оказалось предусмотрительно застелено клеенкой; и первая мысль, посетившая меня, была без преувеличений ужасна: чтобы не испачкать кровью светлый кожаный салон, когда меня будут хладнокровно мочить. Но очень скоро я отмел это предположение, ведь нельзя отказать в здравом смысле этим бритоголовым накачанным ребятам. Если их мозги и усохли, то не настолько, чтобы похищать меня на глазах полусумасшедших старух и молодых мамаш, пасущих свое потомство. Расправиться со мной можно гораздо проще где-нибудь в другом месте.

— У вашего шефа в последнее время притупилось чувство юмора, — констатировал я как можно безразличнее. — Куда мы едем?

— В сауну.

— Очень кстати.

В оздоровительном центре «Олимпия», выстроенном сравнительно недавно, но снискавшем огромную популярность у лиц определенного и не обделенного в средствах круга населения, предоставляются развлечения по полной программе: спортивные залы, теннисные корты, бассейн, сауна, джакузи, эротический массаж, прохладительно-горячительные напитки, пятнадцатилетние девочки, мальчики — танцоры и модели. Внутри все сияет ослепительной чистотой и белизной, обслуга вежлива и предупредительна, порок надежно сокрыт. Меня заставляют раздеться до трусов и запускают в маленькую комнату. Белый кафель, множество зеркал, мини-бассейн (такие в детстве презрительно именовались «лягушатниками»), легкий пластиковый столик, загроможденный бутылками пива, приземистое, но очень удобное креслице, дожидающееся мою задницу. Другое креслице занимал мой школьный дружок, сложением напоминающий недоразвившуюся девушку, одетый в красные атласные плавки, но даже здесь не расставшийся с золотыми перстенечком и цепью. Молодой бизнесмен сосредоточенно нагружался «Гиннессом», и его умиляющее волосатое брюшко урчало и раздувалось, как воздушный шар.

— Окунись, — предложил он дружелюбно. — Здесь водичка без хлорки. Если желаешь, устрою парилку, джакузи, массаж. — Он хитровато подмигнул мне. — А может… девочку? Разумеется, за мой счет.

Я шлепнулся в «лягушатник», вынырнул, наглотавшись воды, отплевываясь и сморкаясь. Олег Пастушков потешался надо мной хорошим заразительным смехом.

— Я выпью пива, но заплачу сам.

— Еще чего не хватало! — возмутился он от чистого сердца. — Я по своей прихоти оторвал тебя от твоих несомненно важных дел, а теперь буду еще разорять…

Я выбрался из бассейна и занял место рядом с г-ном Пастушковым.

— Тогда я разорю тебя. Страх как обожаю пиво!

— Бога ради.

Открываю бутылку, коричневая сладковатая пена ползет по рукам. Стремительно расправившись с первым «Гиннессом», тут же принимаюсь за второй. Потом прикуриваю его «Парламент» от любезно предложенной им «зиппо».

— Ты тоже занятой человек, — замечаю между затяжками, — и не стал бы искать меня для пустого трепа.

— Разумеется, — отвечает он просто. — Я разыскал тебя, чтобы сообщить, что несколько часов назад на меня было совершено покушение.