Стихотворения и поэмы
вернуться

Исаакян Аветик Саакович
Шрифт:

156. «Лишь одного бы я желал…»

Перевод С. Мар

Лишь одного бы я желал: В пустыне выжженной бродить, Один, среди безмолвных скал, В скитаньях горьких слезы лить, Грустить от мира вдалеке, В пустыне выжженной бродить И к скалам припадать в тоске, Целуя скалы, слезы лить. 1905 Мрен

157. «Я захотел любви поверить вновь…»

Перевод В. Любина

Я захотел любви поверить вновь, О ней мечтать, печалиться глубоко, Но сердце мне измучила любовь, И снова я скитаюсь одиноко! Я шумным ветром не примчусь, любя, И у дверей не постучусь, гонимый. О, если б мог я век рыдать, скорбя, И мучиться тоской неутолимой! 1905 Тифлис

158. «В далеких горах Гималайских сейчас…»

Перевод В. Державина

В далеких горах Гималайских сейчас, Хребты затопив от вершин и до пят, Дыханием моря смятенного мчась, Клубясь, необъятные тучи кипят. Гроза на грозу громоздится в горах, Грохочут грома, повторяясь стократ, И молнии бешено блещут сквозь мрак, Но горы не дрогнут — бесстрашно стоят. Лишь там, в их грохочущей дикой борьбе, Мятежное сердце, — там место тебе… 1905

159. «Взмыли в испуге дикие утки…»**

Перевод Т. Спендиаровой

Взмыли в испуге дикие утки: Кто-то на буйном коне ураганном Мчится полночью этой жуткой Вдаль по сжатым полям туманным. Я — тот всадник, несусь я к звездам, Вечности сердце открою вольное. Затеряюсь в скопленье грозном Черных туч под бичами молний. Лишь бы прочь от коварных, лживых, От погрязших в житейской тине, Прочь от рабского мира наживы, Где порок предпочтен святыне. Наших слез этот мир не стоит, Друг, подруга любви не стоят. Лучше в пустыню уйду и зверю Сердце свое бездомное вверю. 1905

160. Песнь о хлебе*

Перевод Вс. Рождественского

Сухому я хлебу слагаю песнь, Сухим его крошкам моя хвала, Которые мне доставались здесь От пиршества мира, с его стола. Я крови и пота море пролил На ниве, которую зной палил. Немало я горьких слез ронял, Кровью и потом я хлеб добывал. Когда я снопы сложил на гумне, С расчетами кёхва пришел ко мне, Всё сосчитал и унес с собой Радость мою, золотое зерно. Пришел ага и топнул ногой, Всё сосчитал и унес с собой Радость мою, золотое зерно. Бродяги, нищие, поп с крестом, Цыгане, птицы — все грабили дом, Все, приходя, забирали мой хлеб, А я оставался, как был, бедняком, Нищим и голым в краю родном. Я голодал, я просил куска Хлеба, добытого тяжким трудом. Нет, нам довольно нищими быть, Жертвы мы глупости нашей во всем. Мы ведь трудились, и хлеб этот наш, Хозяева мы своего труда. Мы наполняли своим зерном Житницы хана и богачей, Сами склонялись мы под ярмом, Сами виновны в неволе своей. Сбрось иго рабства, народ трудовой, Сам стань хозяином доли своей, Владыкою будь своего труда. Да сгинут навеки и хан, и ага. Хлеб в этом мире свободу несет, Хлеб воспевайте, свой хлеб трудовой! Люди труда, идите вперед, С гимном свободному хлебу — вперед! Хлеб — это сила, и правда, и свет. Хлебу, добытому честным трудом, Хлебу, свободе мы гимн воспоем! 6 февраля 1906

161. «Твои блестящие глаза — как море в солнечных лучах…»

Перевод Т. Спендиаровой

Твои блестящие глаза — как море в солнечных лучах, Как ветер — волосы твои, огонь в дыханье и в речах. Ты ясным небом смотришь вниз, чтоб я, твой пленник, не зачах, Сжигаешь нежностью. Горю в огне благоуханном я. Ослеп я, столько пролил слез, но чар не превозмог твоих. Ценою жизни, пожалей, дай мак сорвать со щек твоих. Ах, сжалься, пламенем палим, я только прах у ног твоих. Закрыться ранам дай на миг — и стану бездыханным я.