Не все Бочарову выяснить удалось, но многое.

Раскалило солнце граниты Ивановской площади так, что подковы на сапогах охранников плавятся. С трофейных бонопартовых пушек того гляди капли бронзовые потекут. Разморило охрану. Взопрели часовые. Штыки мягкими кажутся.

Нет от жары спасения. Просочилась липкая жара и в сталинский кабинет.

— Если я правильно понял, товарищ Стрелецкая, во всем руководстве НКВД есть только один человек, с которым Ежов официально встречается, а неофициально — нет.

— Именно так, товарищ Сталин. Это Бочаров.

— А что если теперь проверить связи Бочарова и выяснить, не избегает ли Бочаров неофициальных контактов с кем-либо еще из высшего руководства НКВД, помимо Ежова?

— Товарищ Сталин, я это проверила.

— Вот как?

— Начальник Куйбышевского управления НКВД старший майор государственной безопасности Бочаров, кроме Ежова, в неофициальной обстановке никогда не встречался с заместителем наркома НКВД Фриновским и наркомом связи Берманом. Он их просто избегает, как и они его.

— Товарищ Холованов, если наша Жар-птица смогла просто вычислить факт существования «Контроль-блока», его назначение, примерный вид и вес и даже фирму-изготовителя, то вполне возможно, что и товарищи в НКВД это смогли вычислить. Им это сделать легче. Это под их руководством рубят тоннели в жигулёвских скалах, это под их контролем к Жигулям тянут линии связи, это они следят за монтажом оборудования и аппаратуры. Им совсем легко додуматься, что я не все отдал в их руки, а предусмотрел предохранительный механизм. Если они об этом подумают, то и до всего остального додуматься могут. Я как Геракл чищу авгиевы конюшни в полной уверенности, что никто мне не помешает. На Жигули я пока не обращал много внимания — подземный город только строится, и ключ от его узлов и систем связи у меня. Но выясняется, что строительство первой очереди будет завершено досрочно, а ключ к его узлам и системам связи может оказаться в руках НКВД. Что вы предлагаете делать, товарищ Холованов?

— Немедленно арестовать Ежова, Фриновского, Бермана, Бочарова.

— Нет, товарищ Холованов. Этого мы сделать не можем. Не можем просто потому, что у них больше сил. Все важнейшие объекты в стране, начиная с Кремля, под охраной НКВД, то есть под контролем Ежова. Наркомат связи под контролем Бермана. Пограничные войска под контролем Фриновского. Подземный город в Жигулях строится руками заключенных, то есть под контролем НКВД. Если товарищи из НКВД украли и «Контроль-блок», то выходить в открытую драку против них — все равно, что выходить одному против Чингисхана со всей его ордой.

— Если Ежова, Фриновского, Бермана и Бочарова не арестовать, то они возьмут власть. Что же остается, товарищ Сталин?

— Товарищ Стрелецкая, кто в системе НКВД главный враг Ежова?

— Товарищ Сталин, главный враг Ежова — это старый чекист, правда, сейчас он формально чекистом не является. В последние семь лет, с 1 ноября 1931 года, он на руководящей партийной работе…

— Берия!

— Так точно, первый секретарь ЦК Коммунистической партии Грузии Лаврентий Павлович Берия.

Поднял Сталин трубку:

— Дайте Ежова. Товарищ Ежов, в составе Советского Союза одиннадцать республик. В девяти республиках мы с вами руководителей разоблачили и расстреляли. Осталось двое: товарищ Хрущёв на Украине, это очень хороший товарищ, и Берия в Грузии. Мы тут с товарищами посоветовались, но решения окончательного принять не можем: расстрелять Берию или нет? Что вы думаете по этому поводу?

— Расстрелять, — не разбазаривая драгоценных мгновений на размышления, ответила трубка.

— А почему, товарищ Ежов? У вас есть на товарища Берию материал?

— У меня на всех есть материал.

— И на меня?

— Хм. Нет, конечно, товарищ Сталин. На вас нет. Я неправильно выразился. У меня есть на всех, кроме вас.

— Это хорошо, товарищ Ежов. Срочно курьером перешлите мне копии материалов на этого мерзавца Берию и ваши соображения об аресте. До свидания, товарищ Ежов.

Положил Сталин трубку.

— Товарищ Холованов, нужно, не используя телефонов и других технических средств связи, срочно и тайно вызвать товарища Берию из Тбилиси в Москву.

— «Сталинский маршрут» слишком заметен. «Главспецремстрой», если нарушит графики движения, может дойти до Тбилиси и вернуться за сутки с небольшим.

— Не пойдет. Товарищ Берия — хороший товарищ, но я не намерен показывать ему свою систему ремонтных поездов. Это моя тайна, товарищ Холованов, и прошу ее хранить.

Вытянулся Холованов. Понимает, что уже столько ошибок нагородил, что пора затылок под пистолет подставлять. Но у товарища Сталина нет сейчас времени Холованова расстреливать, и возможности нет. Дорог каждый человек.