– Давно здесь живете? – спросил я, рассматривая красивые фарфоровые статуэтки.

– Пятнадцать лет, – ответил он. – Меня сюда сманили через пару лет после окончания университета. Я третий сын в семье, и еще есть две сестры, так что мое отсутствие не очень заметно, тем более что мы переписываемся. Конечно, приходится врать. Женился я здесь три года назад.

– А где венчались? – спросил я. – Я здесь церкви не заметил.

– Есть здесь церковь. Не в нашем городке, а в промышленном.

– Это тот, который мы проезжали по пути сюда?

– Здесь три городка, князь, – сказал он. – В нашем живут ученые, инженеры и администрация, ну и, конечно, их семьи. Так сказать, белая кость. В промышленном городке, который размерами побольше, живет мастеровой люд из ссыльных и тех, кто попал сюда по найму. А в третьем живут уголовные людишки. Он дополнительно огорожен и тщательно охраняется. А то, о чем вы говорили – это промышленная зона.

– Не бегут? – спросил я.

– Куда же здесь бежать? – сказал инженер. – Изгородь видели? А у уголовных стоят вышки, которые освещают периметр. Конвойных набирают из староверов. Страшный и жестокий народ. Они и нас-то за людей не считают, а уголовные для них – хуже дерьма. Были попытки побега, как же без этого! Это было еще до меня. Так вот, всех троих бежавших поймали и скормили собакам, собрав перед этим на плацу всех уголовных. Больше побегов не было.

– Как сюда попадает столько уголовных? – удивился я.

– Все очень просто, – ответил инженер. – Сюда даже их насильно не везут. Большинство тех, кого вы увидите, в империи отправили в бессрочную каторгу. Все они мерзавцы и наказание полностью заслужили. Таких в Сибири, почитай, двести тысяч, поэтому убыли никто не заметит, а у хозяев крепкие связи с полицией. Ну и взятки дают, само собой. А уголовным здесь живется намного лучше, чем в казенных лагерях. Казармы чистые и теплые без насекомых, одежда и питание нормальные, да и на работе не морят. Они у нас от чахотки не загнутся, а в казенных лагерях каждый год сотнями хоронят. Уголовные у нас в первую очередь работают на строительстве. Здесь все построено их руками. Дешевая и неплохая рабочая сила, и нет опасности разглашения, только морока с охраной.

– А вольнонаемные?

– Эти в основном из ссыльных. Их еще в ссылке выкупают у надзирателей и заносят в списки умерших. В Сибири не хватает рабочих рук, поэтому так поступают многие, а начальство закрывает глаза, особенно если получает мзду. Наши берут не всех подряд, а с разбором. Нужны такие, из кого можно быстро подготовить рабочих. Всем им обещана свобода и право вернуться в центральные губернии, и я уверен, что все обещанное выполнят.

– Интересно, из каких источников все это финансируется? – задал я вопрос, не слишком рассчитывая, что мой собеседник ответит.

– Передо мной не отчитываются, – пожал он плечами. – Но мы и сами над этим думали, да и слухи ходят. Этот лагерь не один, просто он самый большой из всех, а остальные гораздо меньше и расположены в глуши где-то далеко на востоке. Говорят, что там есть тайные прииски. Лично я в это верю. Располагая большими деньгами и связями в полиции и жандармерии, можно устроить еще и не такое. Есть мысль, что частично в нас вкладывается казна, ну и пожертвования сторонников.

– Я что-то не понял насчет казны, – сказал я. – Не поясните?

– Обычный прием казнокрадов, – пояснил инженер. – Пишут на бумаге расходы на то, чего не существует. Если трудно проверить или проверять не будут, прием безотказный. Представьте, что кто-то провел через казну строительство и содержание каких-то лагерей. Их в Сибири очень много, и большинство находится у черта на куличках. Записали три лагеря, а построили только один, поставив его начальником верного человека или купив с потрохами присланного казной. Деньги забирают на свои нужды, а всех проверяющих, если они вообще будут, везут в один построенный лагерь. Проверяющие все время меняются, дорогу хрен запомнишь, а все эти лагеря ничем друг от друга не отличаются. Ну а если вдруг не повезет, с проверяющим может случиться несчастье. Увы, все мы смертны! Есть и другие способы привлечь деньги, но какая вам разница, откуда средства, если они есть? Во всем этом одно слабое звено – люди. Но если вы их правильно подбираете и умеете заинтересовать, можно в тайге выстроить столицу, и никто лишний не узнает.

– Непонятно, – сказал я. – Обладая такими возможностями, никак не препятствовать...

– А как вы себе это представляете? – перебил он меня. – Нужно менять династию и все окружение императора, потому что полумерами ничего не сделаешь. И устранять всех нужно физически, а не просто прогнать от трона. Это не так трудно сделать, но что будет дальше?

– Хотите сказать, что этому не будет поддержки? – спросил я.

– Сейчас уже, возможно, будет, – ответил он, – а раньше точно не было бы. Все сословия воспитываются в духе преданности императору, а то, к чему все шло, видели очень немногие. Наоборот, многим были выгодны займы и западные инвестиции. Много ли людей думают на большой срок? Займы хороши, когда низкий процент и будет чем их отдавать, а иностранные инвестиции это для империи однозначно зло, по крайней мере в тех масштабах, в которых они были. Ну понастроили у нас французы шахты и заводы, так они нам не принадлежат, и почти вся прибыль им же и уходит! И в чем здесь для нас выгода? Развиваться нужно, используя свой капитал. Мало у нас было возможностей? Ладно, что об этом говорить. Хорошо, сбросили вы династию и посадили другую, хотя я не верю, что такое прошло бы без внутренних распрей и большой крови. И что дальше? Отказаться от обязательств по займам, да еще национализировать иностранные активы? Вас не поняли бы у нас и не простили бы в Европе. В самом деле, как это можно брать в долг и не отдавать или отнимать чужую собственность? Смахивает на грабеж. А потом к вам пришли бы ограбленные и привели с собой свои армии. Выстояли бы вы с такой ситуацией в стране, когда на вас навалятся все ведущие державы? Я даже представить не могу, к чему привела бы эта война.

– Ну хорошо, никто не стал подставляться и мешать иностранному засилью, – сказал я. – Инвестиции растут, заводы строятся – будет больше выгоды от их национализации. И народ доведут до края, чтобы потом двумя руками поддержали того, кто свалит Романовых. Это мне понятно. Но я все равно не вижу способа избежать войны. Я не знаю, в каком состоянии наша армия, но я бы на месте императора ее сильно не укреплял, наоборот, ослабил бы, насколько это возможно.

– Наверное, так и делают, – кивнул инженер. – Только это дело долгое, и даже император не сможет его сильно ускорить. А война будет – вы правы. Но для того мы все здесь и работаем уже тридцать лет, чтобы отбить у всех охоту с нами воевать. Чем мы занимаемся – это и есть те секреты, о которых не велено болтать. Что-то вам скажут, что-то вы узнаете сами, но всего все равно знать не будете. Да и не нужно вам это.