Клименко привезли из изолятора, проводили в наручниках по коридорам Следственного управления и ввели в кабинет Чурикова. Рядом со столом следователя стоял мужчина в возрасте с седеющими висками и широкими плечами. Судя по осанке — мент в высоком звании, а может, вообще из той конторы, которая когда-то называлась КГБ. Лицо очень уж самоуверенное. Точно, из конторы. Только этого не хватало!..

— Садитесь, Клименко, — велел следователь, но сам не стал устраиваться за своим рабочим столом, опустился прямо на приставной столик и поджал ногу. — Сегодня мы начинаем официальные допросы, но, прежде чем приступим к заполнению обязательных форм, хотелось бы поговорить с вами чисто по-человечески. Меня вы уже знаете. Я ваш следователь, капитан юстиции Чуриков Олег Николаевич. А вот этот человек специально приехал из Москвы, чтобы разобраться в одном очень большом и весьма грязном деле. Это Гуров Лев Иванович, полковник российской полиции, сотрудник Главного управления уголовного розыска. Видите, как далеко о вас знают. Аж на самом верху российской полиции. Поговорим?

— О чем? — едва выдавил из себя Клименко, опять борясь с предательской сухостью в горле, от которой у него получались не слова, а какое-то воронье карканье.

— О вашей жизни, — проговорил полковник и подошел поближе к Клименко. — Совершенно неудавшейся, никчемной и дурной. Вы ведь ничего сами делать не умеете, ни черта в жизни добиться не смогли. Разве что ввязались в преступную группу и начали нападать в темноте на прохожих. Самое ваше большое достижение — ходка в колонию. Вот это вы сделали сами. Или я что-то упустил?

— У меня фирма, я занимаюсь бизнесом…

— Брось, Паша! — Гуров поморщился. — Не надо. Тебя сначала купили как настоящую шлюху, потом подставили. А в промежутке между этими делами из тебя взрастили куклу, которая сродни надувной резиновой бабе. Потом тебя использовали точно так же, как и ее. Сколько ты имел от Ломакина, первого мужа своей матери? В среднем восемьдесят тысяч российских рублей в месяц, да? Хорошо и это, потому что сам ты зарабатывать так толком и не научился. Тебя содержали, потом поимели и бросили. Фактически сдали в милицию.

— Я не понимаю! Чего вы от меня хотите, что за загадки? — Фраза получилась слишком длинной для пересохшего горла Клименко, и он затрясся в спазмах сухого кашля.

Гуров спокойно подошел к холодильнику, достал бутылку воды, наполнил пластиковый стаканчик и протянул Клименко. Тот с жадностью схватил его и стал пить, разливая воду по подбородку и груди. Руки у него тряслись, как у паралитика.

«Это хорошо! Я крепко зацепил его за нервное окончание, — подумал Гуров. — Пусть потрясется, повибрирует. В таком состоянии он не сможет придумать себе легенду. Еще полчаса, и конец ему. Слабак!»

Лев Иванович присел на стул рядом с Клименко, наклонился к нему и сказал:

— Так вот, Паша, мы получили разрешение на эксгумацию тела твоего отца.

Клименко дернулся так, что чуть не свалился со стула. Он смотрел на полковника с нескрываемым страхом. Сыщику стало понятно, что клиент этого не ожидал.

— Да, Паша, на убийства нет срока давности. Естественно, экспертиза подтвердила, что повреждение шейных позвонков в виде перелома кручением никак не вяжется с инфарктом миокарда. Где сердце, а где шея?.. А вот где твое сердце, Паша? — грохотал в комнате голос Гурова.

Лицо Клименко побледнело, а подбородок непроизвольно задрожал.

— Где твое сердце, Паша? Это же твой отец, кровь и плоть. Как ты мог, как у тебя рука поднялась? Не мне выносить приговор тебе и твоим помощникам, в том числе и Лукину, который знал об убийстве. Пусть это делает тот, кому положено, — судья. Ведь ты сначала прибежал тогда именно к Лукину. Ломакин прикрыл тебя большими деньгами, хорошими взятками. С этим мы тоже разберемся, но потом. Сейчас нас больше интересует твоя подготовка к преступлению. Как ты организовал убийство?..

— Нет! — закричал вдруг Клименко. — Нет, нет! Все суки! Все вокруг меня продали. — Он поднял лицо и ясным горячим взором уставился на Гурова, потом на следователя.

Клименко жадно облизывал губы, которые его не слушались.

— Я всех сдам! Я про всех расскажу! Я не хочу один оказаться там. Он думает, что унесет ноги в свою Европу. А вот хрен ему по всей морде!

Гуров поднялся и снова налил Клименко воды. Чуриков включил магнитофон и поправил микрофон на столике. Иногда так работать удобнее. Особенно когда обвиняемый начинает взахлеб во всем каяться.

Крайне желательно зафиксировать его признания, выдаваемые в бешеном темпе, не заставлять его ждать, пока ты шлепаешь пальцами по клавишам. У раскаявшегося грешника от таких пауз и кураж может пропасть. А так пусть выговаривается. Ему только наводящими вопросами помогать надо. Потом придется сутки сидеть и перепечатывать все в форме протокола допроса. Затем новый вызов и допрос, после которого клиент ставит подписи.

Когда допрос закончился и конвойные уже выводил Клименко из кабинета, Гуров остановил их.