– Все уже здесь, – сообщил он, нажимая на кнопку открытия.

Йорг пропустил свою спутницу вперед, коротко посмотрел на Фаржа, – тот едва заметно пожал плечами, – и шагнул на толстенный бордовый ковер.

Тео Харрис и Ломбарди поднялись навстречу. Под глазами у Эда были синие круги, но все же теперь он выглядел гораздо лучше, чем тогда, когда Йорг увидел его в палате странного «пансионата». Ломбарди без слов обнялся с сестрой и шагнул к Детерингу, стоящему у края длинного полированного стола.

– Я знал, что вы не бросаете своих, милорд, – произнес он, протягивая ладонь.

– Стараюсь, – улыбнулся в ответ Детеринг. – Впрочем, полковнику Харрису пришлось, э-ээ, оказать некоторое давление.

– Я понимаю, – очень серьезно кивнул Ломбарди и повернулся к леди Роксане, приглашая ее сесть.

Фарж, вошедший в комнату последним, бросил короткий взгляд в окно, за которым ветер шевелил цветущими ветвями фруктового сада, и осторожно потянулся к одному из больших кофейников, что стояли на столе вместе с чашками и вазочками печенья. Детеринг догадывался – Агентурный центр оборудован таким количеством систем безопасности, что единственным способом нанести ему урон была бы атака с воздуха, но взгляд Фаржа подсказал ему, что людей здесь сейчас очень и очень немного.

Только те, кому Макс доверяет по-настоящему.

– Итак, – Эд Ломбарди кашлянул и положил руки на столешницу прямо перед собой, – всем присутствующим уже, я полагаю, известно, что я был назначен начальником одного из отделов главного штаба флотской разведслужбы… Отдел этот вроде бы вновь созданный, однако на самом деле он уже существовал когда-то, но был закрыт в самом начале минувшей войны, и никто из тех, кто в нем работал, до победы не дожил. Почему на этот пост был назначен именно я – это разговор долгий, так что не будем… Отдел мой занимается разработками по некоторым явлениям, труднообъяснимым при нашем уровне знаний об окружающем нас мире. В основном, – Эд снова кашлянул и обвел присутствующих грустным взглядом, – речь идет о явлениях, представляющих большую опасность. Скажу сразу – мы занимаемся только и исключительно конкретикой, то есть только тем, что существует на самом деле…

Он умолк, и Детеринг вдруг услышал, как Фарж наливает себе вторую по счету чашку кофе.

– То есть ты все же уговорил маршала Харлана, – негромко произнесла леди Роксана.

На лбу у нее появилась тревожная складка, совершенно неожиданная для Йорга.

– Харлан сам вызвал меня с Даймонд-Тир, – кисло улыбнулся Ломбарди. – Но я и не думал, с чем мне придется столкнуться. У Эона видели Призрачный флот, и игнорировать эту проблему дальше стало невозможно.

Холеные ногти леди Роксаны неслышно царапнули полированную столешницу, она подалась вперед, и Йоргу вдруг показалось, что в глубоких темных глазах мелькнули огоньки безумия:

– У Эона?.. – очень тихо переспросила она.

– Все наши подозрения по поводу гибели старой росской колонии остаются всего лишь подозрениями, – повернулся к ней Ломбарди. – У нас может быть сколько угодно версий… правды не знает никто, кроме генерала По, но он, как ты помнишь, исчез вместе с «Робуром». Харлан, однако, взволновался, поэтому отдел А-7 решено было воссоздать. Мне дали нескольких весьма интересных офицеров и, главное, открыли кое-какие архивы. После чего взволновался уже я… Флот, дорогая сестрица, уже занимался этой проблемой, но, с другой стороны, и не очень, к тому же представляя, чем все это может закончиться. Здесь, на Кассандане, существовал научно-исследовательский центр, который копался в проблемах биофизического взаимодействия с равновесными пространствами. Утешительных результатов они не добились, да и не могли добиться, потому что опирались на старые работы Морленда, который был теоретиком, и не более того. Еще они не знали, что «Серая сова» вовсе не погибла на пути с Тариссы, а благополучно вернулась сюда… вот только все материалы, которые она привезла, были спрятаны, и спрятаны надежно. Потом началась война, экипаж «Совы», пересаженный на какой-то крейсер, вскоре погиб, похоронив и тайны той экспедиции.

«Тарисса, – вспомнил Детеринг, – одна из ближайших звезд, красный карлик всего в четырех световых годах отсюда. Три планеты – совершенно безжизненные. Что там можно было искать?»

– …И «Серая сова», – прищурилась леди командующая, – стоит где-то здесь, у меня под носом?

– Этот корабль нам совершенно не интересен, – дернул плечом Ломбарди. – Интересны материалы экспедиции, которая исследовала взаимодействие излучения Тариссы с бактериями, обитающими на первой планете системы. Раз в несколько лет лучевой фон Тариссы меняется, и бактерии обретают способность к переходу в равновесное пространство, откуда выкачивают энергии, позволяющие следующему поколению благополучно существовать в мире с огромной температурой и жестким излучением. «Сова» доставила на Кассандану культуру этих бактерий, как раз прошедших цикл «перезарядки». Сами по себе они не опасны, но в руках знающего могут наделать бед. Именно поэтому я и прилетел на Кассандану.

– И ты знаешь, где все это дерьмо припрятано?

– Я знаю кое-что еще. Два автоматических поста в районе Ормуса засекли остаточные сигнатуры Призрачного флота. Они то «выпрыгивают», то снова исчезают. Призрачные идут к Тариссе. Им нужна подзарядка… Это может означать только одно: Тарисса выходит на «разогрев», а уж его последствия можем ощутить и мы.

– Через четыре года? – удивилась Барилари.

Ломбарди помотал головой.

– Мы имеем дело с внепространственным спектром, дорогая сестрица. Так что ни о каких годах не может быть и речи.

– Господи помилуй, – вдруг застонал Фарж. – О чем вы тут говорите?

– О реальности, – хмыкнула леди Роксана. – Существующей, впрочем, отнюдь не для всех…

Она замолчала, оборвав себя на полуслове, и задумалась о чем-то. Ломбарди ждал, устремив на леди командующую терпеливый, словно у статуи, взгляд.

– И здесь, следовательно, ты понадобился кому-то, кто желает сыграть в некую большую игру? – спросила Барилари.

– Этого я предугадать не мог, – потер лоб Эдвин. – Так что теперь все здорово усложняется. И в дело придется вступить Конторе, потому что другого выхода нет. Кто-то действительно крайне заинтересован в этих материалах, только вот – дураку понятно, что цели… Цели! Я не сказал им ничего – по крайней мере, так мне кажется. Они кого-то ждали со дня на день: сами лезть в такие вещи не хотели, уж тут я их хорошо понимаю. Поэтому меня, в общем-то, берегли. На ночь вырубали, а днем я был вполне свободен… в пределах камеры, конечно. Того, что я знаю, эти парни боялись настолько, что даже не включали системы слежения: видно, тряслись, что наговорю под запись, а как потом эту запись стирать, если она автоматически идет в подотчетные регистры?