– Еще чего!

– Я буду очень нежным. Помассирую тебе лоб, плечи – и другие части тела…

– Прекрати!

Он слишком нетерпелив, и его постоянные притязания уже действуют мне на нервы. Конечно, приятно, что он обо мне заботится и меня любит, но, кажется, единственное, что его волнует с недавних пор, – это как далеко можно со мной зайти. То есть мне нравится, когда мы вместе, но порой хочется, чтобы он воспринимал меня как личность, а не как тело.

Тело меня страшно подводит. В животе что-то давит, и я чувствую настораживающую влагу.

– Извини, Рассел, мне правда надо домой, – выпаливаю я и припускаю со всех ног.

Наконец добегаю до дома – уже на грани нервного срыва. Анна оставила записку, сообщив, что отправилась в город на встречу с покупателем большого сетевого магазина, который хочет торговать недорогими вязаными изделиями для детей, сделанными по ее выкройкам, но в массовом количестве.

«Если дело выгорит, работы существенно прибавится, так что я не уверена, что скажу «да», – разбираю я каракули Анны. – Ты знаешь своего папу и всю ситуацию».

– Разумеется, соглашайся, Анна, – бормочу я. – А на папу не обращай внимания.

Я читаю дальше. Ой, мамочки. Цыпа отправился пить чай к Наташе, младшей сестре Надин.

«Надеюсь, я вернусь к шести, но если задержусь, будь ангелом, Элли, забери Цыпу», – пишет Анна.

Остается надеяться, что она не задержится. Мне совершенно не улыбается идти к Надин, во всяком случае сегодня.

До чего же приятно хоть иногда побыть дома одной. Я долго принимаю горячую ванну, лежу на спине под слоем пены и поглаживаю свое несчастное больное раздувшееся брюхо.

ЖИРНАЯ!

Нет! Не хочу думать о Надин. Или о Магде. Или о папе. Или об Анне с Цыпой. Или о Расселе. Хочу думать о себе.

Я насухо вытираюсь полотенцем, натягиваю свой старенький джинсовый комбинезон и полосатую толстовку, усаживаюсь на кровать скрестив ноги и рисую мышку Мертл. Какие только приключения не выпадают на ее долю, жуть. Она даже бежит в Лондон и поселяется в метро, прячется в туннелях и шмыгает в укрытие всякий раз, когда мимо с грохотом проносится поезд. Ее великолепная голубая шерстка становится черной как сажа, и она теряет кончик хвоста, едва не попав под сапог рабочего.

Но все кончается хорошо. Маленькая девочка выманивает Мертл на платформу, показывая ей бутерброд с сыром. Она заворачивает перепачканную мышку в салфетку, кладет себе в карман и уносит домой, где ее отмывают от сажи, холят, лелеют и дарят ей великолепный новый домик. Опять кукольный, но теперь он похож на особняк и принадлежит только Мертл. Домик обклеен обоями, выдержанными в единой цветовой гамме. На кухне обои голубые с рисунком, как на китайском фарфоре, в гостиной – в голубую розочку, в спальне – темно-синие, усыпанные крошечными серебряными звездочками.

Закончив историю, я нежно поглаживаю Мертл по голове – на последней картинке она уютно устроилась под темно-синим пуховым одеялом. Затем отыскиваю большой конверт и надписываю адрес. Прилагаю записку, в которой объясняю, что не заполнила анкету участницы конкурса, потому что у меня ее нет, и понимаю, что все равно опоздала, но не могли бы они тем не менее пойти мне навстречу и взглянуть на рисунки.

К шести Анна не возвращается. Папы тоже нет. Так что приходится играть роль ответственной старшей сестры.

По дороге к дому Надин я бросаю конверт с рисунками в почтовый ящик. Глупо, но я заметно нервничаю, шагая по чистенькой посыпанной гравием дорожке к входным дверям. Гравий под ногами хрустит – хруст, хруст, хруст. В животе дергает – дерг, дерг, дерг.

Дверь открывает мама Надин, вид у нее слегка ошалелый. Из кухни доносятся взрывы смеха – дети пронзительно хохочут.

– А, это ты, Элеонора. Заходи, дорогуша. Я ждала Цыпину мать.

– Она занята по работе.

– Ясно. Надеюсь, дорогуша, ты пришла забрать своего братца. Он чересчур разыгрался. Не слишком полезно перед сном. Опрокинул на себя апельсиновый сок, пришлось его переодевать. Хотела надеть на него Наташины джинсы и свитер, но у него оказались другие планы.

Тут словно по заказу на кухню врывается Цыпа, за ним гонится Наташа. На ней джинсы и тяжелые Цыпины ботинки, длинные волосы забраны под бейсболку. Мамочки! Цыпа напялил на себя Наташино розовое выходное платье в оборках. К коротким волосам прицеплены розовые заколки, на руках болтаются браслеты, и он ковыляет в туфлях на высоких каблуках с бриллиантовыми бантиками.

– Привет, Эллюха – толстое брюхо! Я твоя сестра Цыплина, а это мой приятель Нат, – пищит Цыпа глупым фальцетом.