Он уже дописывал последнюю главу курсовой (Мишаня учился в юридическом на заочном: прошел как льготник, из-за этого, собственно, и устроился сельским участковым), когда в опорный пункт ворвалась молодая симпатичная женщина, при первом взгляде на которую было ясно — приезжая.

— Вы участковый Михайлов? — спросила она срывающимся голосом.

«Не под машину ли кто-то попал?» — испугался Мишаня.

Он кивнул.

— Тогда я лично вам хочу сделать официальное заявление!

«Кого-то убили! Долгушина продавщицу или продавщица Долгушину!» — решил Мишаня, а вслух предложил:

— Делайте…

— И сделаю! Я хочу вам заявить, что если какие-то мои вопросы показались подозрительными дебильным жителям вашей Корчаковки — это вовсе не значит, что они являются таковыми! Вы мне жизнь испоганили! Надеетесь на повышение, роете землю?

«Ну вот, теперь еще и сумасшедшая! — тоскливо подумал Михайлов. — Или того хуже: аферистка».

— Вы мне можете объяснить, что во мне такого подозрительного?!

— Нет, не могу, — печально сказал он. — Лично я не нахожу в вас ничего подозрительного. И, кстати, вы кто?

— У вас что, стариков убивают, чтобы их дома захватывать? Банда орудует? — вместо ответа снова закричала она.

— Нет, я о таких случаях не слышал. Кому нужны наши дома?.. Хотя, говорят, кирпичный тысяч за десять можно продать. Долларов! У Семеновых был покупатель…

— Тогда почему меня непрерывно проверяют?

— Я вас не проверяю. Садитесь, давайте спокойно поговорим. Воды налить?

Участковый был симпатичным, смотрел на нее с жалостью, и ей вдруг показалось, что он и правда ни при чем.

— То есть вы хотите сказать, — она взяла стакан из его рук, — что эта сумасшедшая старуха, которая живет напротив телефонной будки, не звонила вам два месяца назад и не жаловалась, что кто-то посторонний интересуется стариками и их домами?

— Долгушина-то? — вдруг спросил он. — Так это она про вас рассказывала? У нее, честно говоря, бзик на этой почве. Ей все кажется, что вокруг жулики шастают. На сына она жалуется, что тот деньги ворует, на невестку — что по любовникам бегает. Недавно сказала, что соседи из первого дома ее картошку выкапывают. Она и на меня постоянно пишет… Но мне-то что? На мое место желающих нет.

— То есть вы не дали хода этому делу? — спросила Елена.

— Какому делу? — Он засмеялся. — Да если я всем таким, как вы выражаетесь, «делам» буду ход давать, то… — Он махнул рукой, потом подумал и провел пальцами по горлу.

Елена растерянно молчала, вертя в руках стакан.

— Вы издалека приехали? — спросил Михайлов.

— Из Москвы.

— Из-за этого?

— Да.

— А сколько билет стоит?

— Шесть тысяч. В один конец.

Он уважительно присвистнул.

— Мне казалось, что все мои неприятности связаны с этими расспросами, — с трудом сказала она, и вдруг слезы буквально полились у нее из глаз. — Если же это не так… Если не так… То это еще хуже! Тогда я совсем ничего не понимаю!

— А вы пробовали разобраться спокойно? — осторожно спросил он.

— А как же! Странности начались со звонка этой вашей Долгушиной вам. Или не вам… Я же не знаю, кому она еще звонила. — Девушка посмотрела на него с надеждой.

Мишаня был логичный человек. Кроме того, он любил детективы.

— А зачем вы расспрашивали Долгушину о стариках и их домах? — задал он вопрос.

— Не о стариках, а о старике. У меня есть информация, что в этой деревне в девяносто втором году утопили пожилого человека.

Мишаня посмотрел на нее немного странным, долгим взглядом.

— Откуда у вас эта информация?

— Я не могу сказать… И я не уверена, что эта информация достоверная. Я, собственно, и приезжала, чтобы узнать: так это было или нет.

— Значит, это вы разговаривали со Степкой-алкоголиком об утопленниках?

— Не знаю, с кем я разговаривала, но, возможно, это и был Степка-алкоголик. Пожилой такой дядечка, вдребезги пьяный. Он еще сельсовет ругал…

— Интересная история, — сказал Мишаня. — Здесь никого не топили.

— Значит, моя информация неверная.

— Значит, неверная… Но тогда, извините, непонятно, зачем вы приезжаете сюда во второй раз. За двенадцать тысяч рублей, между прочим.

— А приезжаю я сюда во второй раз потому, — злобно сказала она, — что кто-то ведет себя так, словно эта информация верная! Следит за мной, расспрашивает моих родственников и знакомых, обыскивает мой дом, только чтобы запугать меня, поскольку ничего не крадет! Вот поэтому!

«Если он скажет, что это связано с чем-то другим, — подумала Елена, — то я швырну ему в рожу стакан!» Но, видимо, потраченные двенадцать тысяч рублей убедили логичного участкового, что человек хорошо проверил собственные мотивы, прежде чем платить такие сумасшедшие деньги.