Это меня возмутило.

– В погоню! – закричал я, бросая вслед злодеям свой кубок. – В погоню! Они нарушили Всеобщую Декларацию прав человека, где сказано, что каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

Да, конечно, я вел себя, как последний болван. В сражении участия не принял, попросту говоря, отсиделся за женскими спинами, и теперь вот, еще устроил истерику.

Однако амазонки посмотрели на меня с уважением, а Геркулес с нескрываемым восторгом. Как ни странно, но никто из них не выглядел расстроенным или напуганным. Нет, все они вели себя так, как будто ничего не случилось. Напали кентавры? Мы принимаем бой! Ушли? Прекрасно! Скатертью дорога! Ах, они прихватили несколько девчонок? Ну что, таковы суровые законы войны. Им не повезло. Много убитых с обеих сторон? А как же может быть иначе? Это же война. Только я был по-настоящему потрясен уведенным. Геркулес успокаивающе хлопнул меня по плечу:

– Какая погоня, Адал? Они уже за пределами видимости. Даже, будь у нас колесница Гелиоса, и то мы бы их не догнали.

– Но неужели вы оставите своих подруг на произвол судьбы? – воскликнул я, обращаясь к амазонкам. – Где же ваше чувство товарищества?

Ко мне подошла Земфира.

– Им уже ничем не поможешь, – вздохнула она. – У нас нет лошадей, а на ногах кентавров не догонишь. Наши бедные сестры послужат для продолжения рода этих презренных тварей. И мы ничего с этим поделать не можем. Так же как все эти столетия мы добывали мужчин, так кентавры нападают на наши селения и похищают амазонок. Затем они оплодотворяют их, и самые выносливые из женщин вынашивают им детенышей, маленьких кентавриков. Говорят, это страшное мучение. Не все вынашивают их до конца. Многие умирают. А уж во время родов не остается в живых никого.

– Кошмар! – в очередной раз поразился я. – Что за жестокий у вас мир?

– Мир, как мир! – пожала плечами Земфира. – Таким уж его создали боги. Но ты не волнуйся, герцог Адал, несмотря на дерзкий набег, им удалось унести только сто женщин. Твое присутствие наполнило нас невиданной отвагой, и мы прогнали кентавров.

– Ладно, хоть так, – горько вздохнул я и постарался взять себя в руки.

Я огляделся по сторонам и сразу вспомнил, что я врач, пусть пока не настоящий, а только готовящийся им стать, но, тем не менее никто не в состоянии освободить меня от моих прямых обязанностей. Вокруг было не мало раненых амазонок, которые нуждались в медицинской помощи, которую им никто не собирался оказывать, потому что все были заняты тушением пожаров и добиванием тех кентавров, что еще дышали. Это сразу отрезвило меня. Я плюнул на все несовершенства данного мира и принялся за работу. Надо было срочно организовать медицинскую службу и начать оказывать помощь пострадавшим.

– Дай мне отряд девушек, – приказал я Земфире, – и немедленно прикажи своим людям прекратить убивать раненых кентавров. Это противоречит Женевской конвенции об обращении с военнопленными.

– Для тебя все что угодно! – царица была явно удивлена моим словам, но ее уважение к моей особе видимо было очень большим.

Я тут же получил, что просил. Двадцать самых молодых и крупных амазонских комсомолок стояли передо мной по стойке смирно и ловили каждое мое слово. Они были все еще во власти сражения, в котором приняли самое активное участие. Лица их были покрыты копотью и гарью, глаза сверкали огнем и желанием выполнить любой мой приказ. Я стал отдавать приказы направо и налево.

– Немедленно вскипятить в котлах воду, и чем больше, тем лучше! Всех раненых, а также стариков и детей перенести в театр, он вне дымовой зоны, поэтому там будет зона эвакуации и наш походный госпиталь. Геркулес, ты будешь моим заместителем.

Так началась операция по спасению раненых амазонок. Скажу с честью, я блестяще справился с этой задачей. Хотя командовать амазонками одно удовольствие. Ни разу не пришлось повторять что-то дважды. Дисциплина у них железная. В короткий момент мой санитарный отряд собрал всех раненых и перенес их в театр, где я уже готов был оказывать им помощь. Раненных оказалось немного – человек сто. При чем, большинство пострадали не сильно. Удары, порезы и ушибы. Я просто велел своим медсестрам промыть и перевязать им раны. Бинты они сделали из собственной одежды. Так что тут особых проблем не было. Но были и тяжело раненные. И среди них я увидел Флору. Признаюсь, в этот момент, что-то в моей груди сжалось и повернулось. Она лежала без сознания, и на груди у нее красовалась большая рваная рана, явно нанесенная мечом.

– Наташа! – позвал я. – Где Наташа? Мне нужен ассистент. Кто видел Наташу?

– Она спряталась еще в начале боя, – презрительно сказала одна из девушек. – Даже не пыталась сражаться.

– Найдите ее немедленно! – велел я. Работа так меня захватила, что я даже мысли не допускал о том, что с Наташкой могло что-то случиться. Хотя я потерял ее из виду в самом начале сражения. И сердце тоже ничего не подсказало мне. К тому же, когда среди раненых я обнаружил Флору, как-то и вовсе обо всем забылось.

Пульс еле прослушивался. Дыхания практически нет. Беглым взглядом я произвел осмотр, к сожалению, отсутствие инструментов, да еще темнота не давали возможности сделать это более тщательно, и сделал вывод, что пробито правое легкое. Да, диагноз очень не обнадеживающий. Вполне возможен летальный исход.

– Нужна операция! – пролепетал я. – И не медленно. Иначе мы ее потеряем.

Вот тут мной овладела настоящая паника. Какая операция? Кто ее проведет? Я? Студент третьего курса? Где инструменты? Где лекарства? Анестезия? Что мне делать?

– Флора! – упал я на колени перед моей бесстрашной Фиалкой, которая защищала меня своей грудью в прямом смысле этого слова. – Флора! Не умирай! Я сейчас что-нибудь придумаю!

И, представьте себе, она открыла глаза и посмотрела на меня осмысленным взором.

– Любимый! – прошептали ее губы. – С тобой все в порядке. Я выполнила свой долг.

И она вновь потеряла сознание. Пульс пропал.

– Нет! – закричал я. – Нет! Не уходи!

Вот так, оказывается, она уже что-то значит для меня в этой жизни! Мой мозг лихорадочно работал. Я думал, где же мне взять скальпель, иголки и шелковые нитки, чтобы потом зашить рану. Думал и не находил ответа. Руки в это самое время начали делать дело. Я даже удивился, когда до меня дошло, что я уже начал операцию. Ничего себе! Без инструментов и всего остального. Просто погрузил руки в ее тело и все. У меня получалось, прямо как у филиппинского врача. Пальцы сами раскрыли рану на теле Флоры и начали вынимать из нее куски кремня. Видимо ей досталось не мечом, а кремневым копьем, наконечник которого сломался, попав между ребер. Что это? Неужели я это делаю? Да, черт меня побери! Кто меня этому научил? Никто!