Одновременно решался и вопрос о доставке советских экипажей на Аляску. Еще в Ялте Н.Г. Кузнецов предложил переправлять их через Атлантический океан на возвращающихся транспортах северных конвоев и далее — через континент на Западное побережье СШ А.Э. Кинг не возражал, но считал, что тяжелая обстановка с судоходством на Тихом океане затруднит доставку советских моряков с Западного побережья на Аляску. Использовать для этого советские транспорты Н.Г. Кузнецов не предлагал. В результате вопрос несколько затянулся, но в конечном итоге советское командование решило доставлять экипажи своими транспортами по обычным ленд-лизовским маршрутам.

В зависимости от ледовой обстановки первые суда в Колд-Бей ожидали в конце марта — начале апреля. Каждое судно могло взять на борт до 600 человек. Постоянный состав — 45–50 переводчиков и 23 офицера, возглавляемых контр-адмиралом Б.Д. Поповым, должен был прибыть с первым судном. По согласованию с американской стороной В.А. Алафузов информировал командование советского контингента, что весь личный состав поступает в прямое подчинение американского командира базы, приказы которого должны выполняться беспрекословно. В соответствии с предварительно согласованной программой до 1 ноября 1945 года планировалось передать 180 кораблей, в том числе 30 фрегатов, 24 тральщика, 36 катеров-тральщиков с деревянным корпусом, 56 охотников за подводными лодками, 30 десантных кораблей и 4 плавмастерских.

В начале декабря для вступления в должность начальника отдела по ремонту и эксплуатации линейных кораблей в Управление кораблестроения в Вашингтон прибыл старший инженер-механик линкора «Миссури» капитан 2 ранга В. Максвелл. Едва он приступил к своим обязанностям, как неожиданно получил новое назначение — командиром морского отряда 3294 на Аляске. Так условно называлась база, создаваемая в заливе Колд-Бей. Получив первую информацию о своих будущих обязанностях в Управлении морских операций, В. Максвелл поспешил в советскую комиссию по приемке ленд-лиза. После его беседы с контр-адмиралом А.А. Якимовым и капитаном 1 ранга Б.В. Никитиным обстановка постепенно начала проясняться.

Несмотря на начавшееся поступление учебной техники для принятия и размещения большого числа людей, требовалось сделать еще многое: закончить ремонт казарм и классных помещений, отремонтировать дороги, организовать питание, создать медсанчасть, сформировать многочисленные вспомогательные службы и т. д. Практически не было условий и для отдыха личного состава. Однако главное, конечно, заключалось в подготовке учебного процесса. Постепенно комплектовался штат инструкторов. Вместе со своим заместителем капитан-лейтенантом Д. Хоутсоном В. Максвелл неустанно трудился, получая, где только можно радиоаппаратуру, радары, гидроакустические станции, гирокомпасы, минные тралы, кинопроекторы, учебные фильмы и др.

Конечно, не обошлось без противоречий. Прибывшие 23 марта в Колд-Бей представители советской приемной комиссии во главе с капитаном 1 ранга Б.В. Никитиным посчитали, что учебные программы составлены неверно. По их мнению, в ущерб подготовке непосредственно на кораблях в программах слишком много времени было отведено для берегового обучения. В. Максвелл же, наоборот, считал, что тщательная подготовка на учебном оборудовании поможет в дальнейшем избежать поломки, аварии и несчастных случаев. Тем не менее, согласие было достигнуто. 5 апреля В. Максвелл позвонил в кабинет Б.В. Никитину. «Коммодор Никитин, слушайте радио! Ваша страна заявила о прекращении действий договора с Японией о ненападении. Надеюсь, что скоро мы станем союзниками и на Тихом океане!»

С 10 апреля в Колд-Бей начали прибывать советские транспорты. Вскоре на пароходе «Севастополь» прибыл командир 5-го отдельного отряда советских кораблей контр-адмирал Б.Д. Попов. Так теперь именовался советский морской контингент в Колд-Бее. Добрые отношения следовало устанавливать с первых шагов, да и флотские традиции к тому обязывали. Хотя сотрудничество и не обходилось без естественных противоречий и даже споров, взаимоотношения между Б.Д. Поповым и В. Максвеллом сложились не только хорошие деловые, но и достаточно теплые личные. Да и что было делить двум морякам, решавшим общую задачу? Перед назначением в Колд-Бей Б.Д. Попов служил начальником отдела боевой подготовки в штабе Тихоокеанского флота. В общем, это был опытный моряк, энергичный и высокоэрудированный офицер. Как вспоминает Б.В. Никитин, «живой, обаятельный, очень непосредственный человек, адмирал импонировал американцам. Он умел находить общий язык и устанавливать дружеские отношения с высокопоставленными офицерами флота США».

К 14 апреля с советских судов здесь уже высадились 2558 человек. В основном это были экипажи двух будущих соединений: 16-го трального дивизиона, состоявшего из 12 морских и 6 базовых тральщиков, и 2-го дивизиона ПЛО, состоявшего из 20 охотников за подводными лодками. Вместе с постоянным американским составом численность гарнизона в Колд-Бее выросла почти до 4 тысяч человек. К приему советских моряков практически все было готово. Экипажи разместились в утепленных сборно-щитовых домиках, каждый был рассчитан приблизительно на взвод. Обогревались домики соляркой. Имелись хорошо оборудованные душевые, прачечная, дизельная электростанция и котельная, автоматическая хлебопекарня, камбуз, столовая, даже клуб с большим кинозалом. Небольшой госпиталь состоял из нескольких домиков, заботливо соединенных между собой крытыми переходами. Все находилось в отличном состоянии. «Я еще раз убедился, — вспоминает Б.В. Никитин, — в умении американцев устраивать быт с максимальным комфортом, независимо от того, где приходится это делать — во Флориде или на Аляске». В результате на обустройство ушло около двух суток. Буквально с 1 б апреля жизнь советских моряков вошла в четкий ритм. На берегу в учебных кабинетах изучались оружие и технические средства. Практические занятия проводились на кораблях, стоявших здесь же в гавани. Труднее всего давалось освоение «новых американских приборов» — радиолокации и гидроакустики. Что и говорить, электроника для нас тогда была в новинку. Да и учебных пособий на русском языке явно не хватало. Создавать их пришлось прямо на ходу совместными усилиями американских инструкторов, представителей приемной комиссии и советских переводчиков. По вечерам в клубе шли советские и американские фильмы. Смотрели их все вместе. Большим успехом у американцев пользовались «Чапаев» и «Два бойца».

Вскоре для сдачи учебно-боевых задач советские экипажи начали выходить в море. Странным образом переплелась история двух великих народов, русского и американского. Выходя в море из американской базы на американских кораблях, советские моряки постоянно читали на картах русские названия: остров Буян, вулкан Павлова, риф Панькова и др. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Моряки жили на земле, некогда называвшейся Русской Америкой, плавали они в водах Берингова моря, которое когда-то считалось внутренним морем Российской империи. «В окрестностях базы, — вспоминал Б.В. Никитин, — мы даже наткнулись на старинное кладбище с крестами, на которых еще можно было с трудом различить надписи кириллицей».