– До дна!
– бережно взял за шкирку несопротивляющегося юношу Олаф.

– Он больше не пьет!
– эрл решительно отвел рукой кувшин от лица Друстана.

– И даже за собственное счастье?
– изумленно расширила очи Сенька.

– Чем больше пьешь за счастье, тем меньше его остается, - назидательно проговорил вельможа и хотел добавить еще что-то, не менее поучительное, судя по кислому выражению лица, но тут слева захихикал лысый старичок и попытался встать:

– Эгегей! Пора к девчонкам!

– Пора, пора!
– радостно загудели гости и начали подниматься с грохотом падающих стульев и скамеек, а в отдельных случаях - не рассчитавших силы товарищей.

Олаф и Агафон растерянно переглянулись: рано! Надо было срочно их задержать! Но как [4] ?..

– Погодите-погодите, а как же гадания?!
– вскричала царевна - и гости замерли.

– Гадания?..

– Да, гадания!
– истово закивала Сенька.
– По нашим лукоморским обычаям на мальчишнике обязательно должны быть гадания! Сколько детей родят, каких, какая жизнь ждет, много ли добра наживут, будут ли изменять друг другу, сколько раз, с кем, узнает ли дражайшая половина - и всё такое прочее!

Заинтересованность моментально выкристаллизовалась в сивушных парах и ароматах деревенской кухни.

– А что делать-то надо?
– нетерпеливо потянул ее за рукав старичок слева.

– Ложки у всех есть? Быстро взяли их в руки!
– и, подавая пример, Сенька выудила из-под связок сорняков ложку Друстана и щедро зачерпнула кашу.
– Делайте как я!

Похмыкивая и похохатывая в ожидании если не чуда прорицания, то внеплановой забавы, гости потянулись ложками в манку.

– Готовы?
– хитро зыркнула по сторонам царевна.
– А теперь подбрасываем, чтобы прилипла к потолку! Получившиеся фигуры разглядываем и ищем ответ на первый вопрос: красивая ли будет у Друстана... полюбовница!

Под дружный гогот собравшихся заряды тактической баллистической каши взмыли в воздух.

Некоторые даже достигли потолка.

Те, на кого приземлилось остальное, взревели в радостном возмущении и попытались нанести удар возмездия. Который, как это часто бывает с такими ударами, ударил по лицам, не причастным к порче выходного платья никоим образом.

Началась цепная реакция. Самые энергичные - или с самыми большими ложками - уже требовали у трактирщика новых боеприпасов. Самые ответственные - или самые пьяные - медитировали на манные барельефы на потолке, признавая в них то морду кобылы, то бочку водовоза, то старый сапог, то чью-то жену. И в последнем случае каша шла в бой уже не ложками, а горстями - родственники опознанной женщины, только что веселившиеся над односельчанками, в личном вопросе спуску не давали. Даже эрл Бриан втянулся в манное побоище и азартно, ложка за ложкой, метал кашу в толстого бородача поодаль, посмевшего узнать в облике на потолке физиономию самого эрла.

Друстан сидел красный, как перезрелый помидор, растерянно крутя головой и вздрагивая от каждого раската смеха или предположения о его новой любви - и не заметил, как из черного хода за стойкой вынырнул ненадолго пропавший Агафон и шепнул друзьям: 'Масдай освободился, пора!'

Олаф, коротавший время в манной дуэли с пьяным здоровяком за дальним столом, отложил ложку, подмигнул противнику, нежно ухватил Друстана за талию, вытащил из-за стола и положил себе на плечо.

– Пус...
– только и успел проговорить жених, прежде чем конунг не менее нежно приложил ему ребром ладони по шее.

Возражения виновника торжества на этом закончились, но на финальный всхрип обернулся Бриан.

– Э-эй!
– ошарашенный эрл воздел руки к конунгу - и заряд каши угодил ему в ухо.

– Вы куда? К девчонкам пошли?
– с любопытством вытянул шею лысый старичок слева.

– К девчонкам! Пошли к девчонкам!
– позабыв про забаву и свой вид после нее, ликующе подхватили гости.

– Обязательно - но только когда мы покажем вам еще один древний лукоморский обычай - похищение и выкуп жениха!
– радостно объявила Сенька.

– Это как?

– Это куда?

– Это почем?

– Это зачем?
– подозрительно нахмурился эрл и приподнялся.

По аккуратно подстриженной бородке на кружевной воротник медленно сползало полпорции каши, но он, казалось, не замечал.

– Это - всего лишь восстановление жизненной справедливости, хоть и на очень короткий срок, - обезоруживающе улыбнулась Серафима.
– Всю жизнь после свадьбы супруг обречен беспокоиться о жене, заботиться о ней, бегать и искать... если того потребуется... и снова беспокоиться... Поэтому его единственный шанс почувствовать, что заботятся о нем - перед свадьбой!

– А насчет выкупа что там было?

– Бегать и искать его, чтобы потом свои же кровные за него отдать?
– насупился коренастый бородач.

– Я за него много не дам, хоть он и на моей соседке женится!
– выкрикнул рыжеволосый мужик.

– Может, лучше к девчонкам?
– не унимался заводной старичок.

– Бегать и искать, чтобы мы отдали за него свои кровные!
– широко улыбнулся Агафон, выудил из кармана кошелек размером с яблоко и подбросил на ладони.