– И я полагаю, - немедленно ответила она нарочито спокойно, без паузы, на которую он надеялся, - Твоя кровь – это то, что делает твои манеры настолько чертовски прекрасными, Малфой. Так?

Драко оскалился.
– Не шути, Грейнджер, - прошипел он сквозь зубы.
– На твоем месте я бы не стал.

– Ну, тогда что это, Малфой? Что такого особенного в чистокровных?
– Она понизила голос.
– Потому что все, чему тебя учил отец – полная чушь.

Драко зарычал и ударил кулаками в стену.

Гермиона вздрогнула. Ему это понравилось.

– Вот, - прохрипел он.
– Смотри. Так устроен мир. Я могу сделать что угодно, Грейнджер. Я контролирую ситуацию. Мы – те, у кого власть.

Гермиона затаила дыхание.

– С чего ты взял, что что-то контролируешь?

Драко открыл рот. Закрыл. Открыл снова.

– Потому что. Это так.

Она тихо засмеялась. Тихий, недоверчивый и дрожащий смех. Что там он думает, что контролирует? Насколько она видела, ничего. Он выглядел совершенно беспомощным. Даже более беспомощным, чем она сама.

– Твой отец умер, Малфой.

Гермиона заметила, как он напрягся.

– Не...

– Так чего ты еще боишься?

Драко схватил ее за волосы и потянул голову в сторону. Она резко вдохнула.

– Не...
– повторил он, угрожающе глядя на нее, и приблизил губы к натянувшейся коже ее шеи. Гермиона замерла.
– Единственное, чего я боюсь, Грейнджер, - прошептал он.
– Это то, что когда-нибудь люди вроде тебя будут везде. В наших школах, в правительстве, будут вмешиваться в нашу чертову жизнь без тени уважения к тому, кто мы такие.

– Очнись, Малфой, - запинаясь, выговорила Гермиона. Ее трясло, голос дрожал. Драко все еще держал ее за волосы.
– Это уже случилось. Давным-давно. Целые десятилетия назад. Еще до того, как мы родились. А ты не заметил?
– Он запрокинул ей голову так сильно, что Гермиона едва могла глотать.
– Мы уже здесь, Малфой.
– выдохнула она.
– «Мерзкие грязнокровки» уже приняты.

– Не всеми, - возразил он.
– Не теми, у кого больше всего власти выкинуть вас на х*й к чертовой матери.

Голова Гермионы пульсировала от волнения. Пожалуйста, кто-нибудь, Гарри-Рон-кто-нибудь, войдите в эту дверь и заберите его от меня. Заберите меня отсюда. Спасите.

– Может быть, и не всеми, - ответила она полушепотом.
– Но кем бы они ни были, Малфой, ты не один из них.

– Что, Грейнджер?

Гермиона слегка всхлипнула, когда он резко дернул ее за волосы.

– Ты можешь думать все, что угодно, но это фигня.
– Она дрожала, голос от боли звучал громче.
– Ты просто мальчик, - она почувствовала, как Драко вздрогнул.
– Который ничего не может сделать. Особенно сейчас, когда твой отец умер.

– Закрой пасть, Грейнджер.

– Не хочешь слушать правду, Малфой?

– Я сказал, заткнись, на х*й!

Зачем она это делает? Почему думает, что может говорить такое? Каждое ее слово было как гвоздь, который вбивали в голову: липнущее, жалящее, убивающее. Она не имела никакого понятия, о чем говорит. Ни малейшего понятия.

И тогда, медленно, легко, Драко вынул пальцы из ее волос. И опять оперся о стену. Она посмотрела на него, сбитая с толку, и осторожно подняла руку к шее.

Он колебался. И Гермиона попыталась использовать свой шанс.

– Отпусти меня.

– Нет.

– Отпусти меня!

Драко поймал ее за запястья и снова толкнул к стене. Навалился. Гермиона пыталась вывернуться, оскорбляя его сквозь зубы, но он держал крепко и смотрел ей в глаза.