Шрифт:
Технически-организационная часть съемок на здешних фабриках может обойтись без самокритики, и это нисколько не ухудшит ее качества.
Пишите о Москве, о ее делах и безделиях.
Пишите о людях, картинах, организациях. Спрашивайте, что интересует Москву.
И поправляйте свои нервы до хорошего конца.
Миссис Монтегю [160] с нежностью вспоминает парижский вечер и отзывается о Вас самыми лестными выражениями.
Приветствуют Вас все жители нашего дома, в том числе и я.
160
Жена А. Монтегю – английского кинематографиста, ездившего с группой Эйзенштейна в Америку.
Пишите всурьез… информацию о Москве [161] .
Все, что требуется для создания замечательной фильмы, нам предоставлено, и теперь дело только за нами.
G. Alexandroff.
Paramount Publix Corporation – это адрес.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Голливуд 9 июля 1930 г.
Привет, дорогая Эсфира Ильинишна!
Привет из жаркой замечательной Калифорнии и интересного кинематографического Голливуда.
161
В отличие от «дел и безделий» Москвы, информация о ней «всурьез» интересует Александрова буквально. Для него, видимо, не секрет, что Л. Никулин близок к КГБ и даже выполняет функции его агента в более частых, чем у других писателей, зарубежных поездках…
Жить здесь хорошо, работать – как пока видно – тоже неплохо.
Приняли нас с уважением и почтением здешние «звезды», и надо отметить, что с большим уважением, чем многие «не звезды».
О том, какой замечательный Чаплин, я напишу Вам специально, как только будут фотографии наших совместных прогулок на остров Каталина. Три дня мы провели с Чаплином на его яхте в Тихом океане и видели его во всех видах, в каких только можно видеть человека.
Да, многое мне придется написать Вам при случае. Многое мы видели, слышали, поняли. Многое и надо рассказывать.
Сейчас мучаемся с выбором сценария. Вы понимаете ответственность момента. В Голливуде можно технически и со звуком, и со съемкой сделать все, что хочется. Вот от этого и усложняется работа, потому что хочется много.
О каждом случае, о каждой встрече с хорошими и знаменитыми людьми надо писать особо. Поэтому извините меня за никчемность этого письма, так как оно имеет главной целью доставить Вам через Атлантический океан и Европу мои приветы и наилучшие пожелания.
Жму руку и надеюсь в мечтах получить от Вас хоть записочку. Напишите нам о Москве, это для нас очень интересно.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
9 июля 30 г.
Были в этом месте на концерте. Сами понимаете, Перл, что грандиозно [162] .
В концерте участвовали силы всех голливудских студий и конфирировал небезызвестный Фрид Пибло. Очень хорошо играл оркестр, сконструированный из оркестров нескольких студий.
Теперь ведь хорошо. На каждой кинофабрике певцов и говорунов больше, чем в театре.
162
На открытке с текстом – огромное, залитое светом концертное пространство под ночным небом и подпись Александрова: «80 тысяч зрителей».
Чтобы Вы поняли, что такое Голливуд, Вам надо только заехать сюда и посмотреть, и я убежден, что это случится.
Ха-Ха!
Ваш Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Голливуд, 11 июля 1930 г.
Перл!
Замечательный друг мой!
Словами и извинениями хамства не исправим и одним письмом не сообщим всех приключений, переживаний и событий.
Но все же я решил написать это письмо и попробовать извиниться перед вашей совестью за долгое неписание, тем более что у совести Вашей тоже не все в порядке. Письмишек от Вас немного видал.
Мы с Вами виделись последний раз в той же комнате, что и в первый. Это был день нашего отъезда… С этого дня прошло 11 месяцев…
Я никогда раньше не предполагал, что за такое время можно увидеть, понять, научиться больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Чувствовать себя первым в деревне у себя – хорошо. Но! Чувствовать себя ничтожеством среди Нью-Йорских небоскребов, щенком среди мастеров, красавцем среди красавцев*, режиссером «Парамаунта», это не только хорошо, это интересно и замечательно.
*Красавцем меня называют в прессе, а красавиц в Голливуде действительно много!
Я пишу смешно и интимно, но иначе я сейчас не могу писать, так как сижу на веранде нашей виллы. Дом стоит на горе, и с веранды видно многомиллионное море электрических огней Голливуда и Лос-Анджелеса. Полная луна и чувственные мелодии гавайских гитар из радиопродуктора служат причиной моего настроения.
Дома никого нет, так как Эйзен беспрерывно на банкетах, приемах, в гостях. Беда с ним! Работать разучился окончательно.