«Сейд! – позвала она. – Долго еще идти?»

«Нет, – ответил пес. – Почти пришли. Скоро другая пещера, они там».

«Когда войдем, будь начеку, не выпускай из виду Ародана, – «сказала» Надя. – Если что – действуй, как ты говорил».

Сейд не стал удивляться перемене ее решения. Скорее всего, он просто уловил ход ее мыслей. Не «подслушал», а именно понял.

В конце концов, пес был не глупее ее, да и она сейчас не теорему Ферма решала.

«Но только если почуешь опасность! – поспешно добавила девушка, «услышав» согласие Сейда. – Явную, смертельную опасность! Просто так не нападай, даже если будет возможность!»

Наде показалось, что в ответ она «поймала» короткий смешок пса. Дескать, знаю я, почему ты так за жизнь старого пердуна трясешься!.. «Хотя, чего я комплексую? – подумала вдруг она. – Сейд точно так же переживает за жизнь Нанаса и тоже, вероятно, надеется лишь на Ародана».

Хоть Надя и была готова к этому, узкий тоннель все-таки закончился неожиданно. Пламя факела только что облизывало низкий каменный потолок, как вдруг тот исчез, словно поддался наконец его жару и мгновенно растаял. И огонь сразу показался менее ярким, глазам снова пришлось привыкать к темноте, отчего девушка не сразу смогла разглядеть, где она очутилась.

И тут она услышала вскрик… Голос был настолько родным и знакомым, что Надя отказалась верить собственному слуху. Но услышала снова:

– Надя!.. Это ты?

Она резко повернулась на голос. Рука, державшая факел, задрожала, и отблески пламени заплясали по каменным стенам совсем небольшой пещеры, на полу которой лежали два человека. Впрочем, девушке больше не нужен был свет. Она и так теперь знала, что перед ней ее любимый, ее родной, единственный… Надя почувствовала, что задыхается от переполнивших ее чувств. Самым большим желанием было для нее сейчас броситься к Нанасу, обнять его, прижать к себе!.. Однако ноги почему-то вдруг перестали ее слушаться.

Зато Сейд, забыв про ее просьбу и свое обещание, взвизгнув, словно щенок, ринулся к бывшему хозяину, который уже сел, прислонившись спиной к стене, и принялся облизывать тому лицо.

– Ты бы лучше веревки нам перегрыз, – раздалось оттуда же стариковское бурчание Гора, и только теперь девушка заметила, что руки и ноги у обоих мужчин связаны.

Сейд немедленно принялся за дело, вцепившись зубами в стягивающие руки Нанаса путы.

– Молодец, – похвалил его тот. – Хороший Сейд, умничка!

И лишь после этого до Нади дошло, что ее муж не только жив, но и находится в полном сознании! Понимание этого будто стало ключом, отомкнувшим ее ноги из ступора. Девушка с испугавшим саму себя воем бросилась к Нанасу и, не выпуская из рук факела, повисла у него на шее, едва не подпалив ему свисающие из-под бинтов рыжие пряди.

И тут раздался истошный вопль Гора:

– А-аа!!! Он убьет нас!

Надя мгновенно извернулась и буквально легла спиной на мужа, растопырив при этом руки. Еще до того, как увидела направленный на себя холодный зрачок автомата, она взмолилась всем святым и духам сразу: «Только не его! Кого угодно, но только не его!!!» А затем увидела, как метнулась в сторону смертельного глаза оранжевая от света пламени молния.

Время остановилось. Молния превратилась в распластанного по воздуху медлительным мохнатым дирижаблем Сейда.

«Не успеет!.. – только и смогла подумать девушка, перед тем как ее рука, совершенно, казалось бы, рефлекторно метнула факел в начинающее вспухать огненным шаром дуло.

Картинка застыла полностью. Вытянулся, словно на высокой невидимой лежанке, Сейд со страшной, оскаленной мордой и пылающими самым, казалось, натуральным огнем выпученными желтыми глазами. Облако раскаленных пороховых газов по-прежнему висело на срезе направленного на нее автоматного ствола. Но теперь Надя разглядела и темную зловещую тень в его центре – пулю.

Сама девушка тоже застыла прижизненным памятником самой себе, не в состоянии ни вдохнуть, ни моргнуть, не говоря уже о том, чтобы пошевелить даже пальцем. Зато сознание ее оставалось таким же ясным и работало с той же скоростью, что и несколько мгновений назад. Правда, в его глубине, где-то там, на задворках, уже мелькнула мысль, что все относительно, и, скорее всего, именно оно, сознание (а также и осознание, в приложении к текущему пониманию действительности), обрело вдруг сейчас немыслимую скорость, отчего все остальное и казалось застывшим в полной неподвижности.

Хотя, нет, не в полной. Надя увидела, что пуля вырвалась уже из огненного шара, немного выросшего в размерах. А вот факел, который она швырнула навстречу, так и оставался на месте, будто приклеенный к ее вытянутой, с разжатыми пальцами, ладони. Не нужно иметь высшего образования, чтобы уже на интуитивном уровне догадаться: скорость выпущенной из автомата пули во много раз выше, чем у брошенной человеческой рукой палки.

«Это духи, – подумала девушка. – Это злые духи Нижнего мира, куда ведут червоточины этой проклятой горы, решили устроить мне последнее наказание. Я буду долго, очень-очень долго смотреть, как ко мне приближается эта пуля… Как ко мне приближается моя смерть. И умирать я буду тоже очень-очень долго. Но за что мне это наказание? Чем я его заслужила?.. Тем, что хотела любить и быть любимой? Тем, что желала оставаться сама собой, не предавая других и саму себя?..» Вспомнились мамины слова из недавнего видения в ответ на вопрос, каково самое главное правило в жизни: «Быть собой, верить в себя, не изменять себе». «Мама! – мысленно, поскольку ни язык, ни голосовые связки не подчинялись ей, взмолилась Надя. – Но я же – вот она, я не изменяла себе, я верила!.. Почему же все так получилось? За что?!.. Помоги мне, мамочка! Если ты меня любишь, спаси!..»