– А оно тебе надо? – поинтересовался Ираклий, и Марида не нашла, что сказать.

– Страдания – удел талантливого человека. Страдания и одиночество, – сказал Ираклий. – Работай. Я посижу с тобой в рождественскую ночь.

Марида грустно кивнула. Он был прав, совершенно прав! И она снова погрузилась в работу, которую чередовала с игрой на скрипке.

Наступил день перед Рождеством. Стейси и Хельга крутились перед зеркалом, отталкивая друг друга. Марида лежала на кровати и ела шоколадные конфеты. Одну за другой.

– Как я выгляжу? – Стейси оглянулась на Мариду. В своем черном платье со стразами, удивительно оттенявшем ее светлые волосы она выглядела изумительно, и Марида кивнула.

– С кем ты пойдешь? – спросила она, и по тому, как засияло лицо Стейси, поняла, что ответа не потребуется.

– Наша скромница молчит, а ее пригласил Денис! Сам начальник! – заверещала Хельга, – Марида, скажи, как я выгляжу, дорогая моя!

В красном брючном костюме Хельга выглядела яркой и эффектной, и Марида снова кивнула.

– А кто с кем придет? – спросила она, хотя уже много раз задавала этот вопрос.

– Ничего нового, – ответила Хельга, – У нас все те же пары! Кейт со своим Карлитосом, Лео и Елена. Мэтт подцепил для этого случая какую-то девчонку в деревне, слышала?

– Слышала, – буркнула Марида, отправляя в рот очередную конфету.

Вечером, под звуки музыки, мимо нее пронеслись клиенты, одетые в вечерние одежды, красивые, сверкающие, веселые, потом ослепительные красавицы Эжени и Марина, Марина висела на руке управляющего, радостно сияя улыбкой, Эжени обнимала Рико, который тоже казался сегодня еще привлекательнее, чем обычно. Потом проследовали Кейт, Карлитос, Лео и Елена, потом Эндрю и Хельга, Милош и Радка. Радка распрямила волосы и была непохожа сама на себя. Марида разглядела Стейси, державшую под руку Дениса, он смущенно улыбался. Среди гостей она заметила и Ираклия. Он как всегда был один.

Веселая вереница промелькнула, за ними последовали не менее веселые призраки, в эту ночь они все были настроены мирно, и Марида осталась наедине с наряженной новогодней елкой, стоявшей в холле у стойки. Она опустилась на стул, закрыла глаза, и впервые, заснула на рабочем месте.

Высокие колонны возвышались с двух сторон галереи, которая вела в сад, за садом синела необычайно яркая река, окаймленная лесом, с деревьями, листья которых никогда не желтели и не опадали. Сверкало яркое солнце, согревая долины, в которых распускались невиданные цветы. По небу плыли облака нежно-розового цвета, гармонировавшие с удивительным бирюзовым небом. Перед рекой уходила вершиной за облака высокая серая скала, и лишь поднявшись на эту вершину можно было увидеть паривший в облаках город.

В центре города находился дворец. В главной зале дворца проходило собрание. За столом сидели те, которым предстояло сегодня решать судьбы.

Красивый золотоволосый юноша, бог искусств Аполлон, поправил белую тунику и тряхнул кудрями.

– Я решительно голосую против! – произнес он. – Эта девочка – моя служительница. Она принадлежит мне и никому другому! Я не хочу потерять ни крупицы ее таланта!

– Я согласна! – ответила богиня любви, – Я тоже против!

– И я против, – пробормотал маленький симпатичный Амур, – Она все время в движении, в нее невозможно попасть! Я устал в нее целиться! Она не наша!

– Против, против, против! – один за другим повторяли сидевшие за столом. Потом воцарилось молчание. Со скрипом дверь отворилась, и, опираясь на сухую палку, вошел Жук-скоробей.

– А почему вы собственно против? – спросил он. – Кому может помешать эта девушка и ее любовь?

– Мне, – начал Аполлон, но Скоробей перебил его.

– Ты итак уже испортил ей жизнь. Ты сделал все, чтобы она была одна. Смотри, как бы она не отказалась от тебя совсем!

– Но мы тоже возражаем! – сказали собравшиеся.

– А я выскажусь в ее защиту. К тому же, в рождественскую ночь она обратилась ко мне. И мне решать чему быть, а чему нет.

– Что ты можешь сказать в ее защиту? – спросил чей-то голос.

– Она поверила, – ответил Скоробей.

На это было нечего возразить. Вера была всесильна. Ни один из собравшихся не мог противиться желанию поверившего.

– Хорошо, – Аполлон опустил голову, – Только, пожалуйста, пусть это будет что-то совсем несерьезное. Скоротечное. Что-то, что никак не отразиться на ее таланте.

Он умоляюще взглянул на Скоробея, и тот согласно кивнул в ответ.

Марида открыла глаза. Перед ней стоял Адиль, он улыбался. И только сейчас Марида поняла, что она совсем забыла о его существовании.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Гораздо интереснее, что делаешь ты! – ответил он.

– Я сплю, – честно призналась Марида.

– А я пришел составить тебе компанию. Наверное, скучно дежурить одной в рождественскую ночь!