Босуэлл жестом пригласил его войти и отвел во внутреннюю комнату, где их не могли потревожить.

– Должно быть, вы пришли по срочному делу. Что это за дело? – Босуэлл ненавидел уловки и околичности.

– Вы славитесь своей прямотой, – сказал Джеймс. – Это касается Мортона и других убийц… вы уже поговорили с королевой? Думаю, вы можете убедить ее, – он посмотрел Босуэллу в глаза холодным, немигающим ястребиным взглядом.

Он что-то подозревает?

– Почему я? Вы ее брат, и вы всегда были ее главным советником.

– О, не надо лести. После вашего ранения в героической схватке с разбойниками и чудесного избавления от смерти ваше слово стало для королевы законом. Она сделает все, о чем вы попросите, – он продолжал смотреть на собеседника, и в его глазах появился хищный блеск. – Боевые раны только возвысили вас в ее глазах.

– Но почему я должен желать возвращения убийц Риччио? И раз уж на то пошло, почему вы этого хотите?

– Мортон во многих отношениях был неплохим человеком, – лорд Джеймс аккуратно подбирал слова. – Дарнли обманул его. Он знает Дарнли лучше, чем вы, я или даже сама королева. Кто-то сказал, что вы по-настоящему узнаете человека после того, как он предает вас, – он сделал паузу. – После нашего разговора в Крейгмиллере я ломал себе голову над тем, как мы сможем сдержать слово, данное королеве, и избавить ее от Дарнли. Я пришел к выводу, что Мортон знает наилучший способ.

«Да, убить его, – подумал Босуэлл. – Значит, таков твой план? Вот что ты собираешься сделать? Мы позволим вернуться в Шотландию его смертельному врагу, родственнику, которого он предал и которому уже приходилось убивать… – ему снова стало нехорошо. – Что, если они узнают мой секрет? Как они воспользуются им?»

– Так вы поговорите с королевой? – продолжал лорд Джеймс. – Разумеется, другие советники будут предлагать то же самое, но если вы присоединитесь к нашим голосам и к мнению королевы Елизаветы…

– Я уже сказал, что поговорю с Ее Величеством. Не так ли? Если вы советуете это сделать.

– Да, я настоятельно советую это сделать.

– Хорошо. Я сделаю это, как только представится такая возможность.

Босуэллу казалось, что у него под ногами разверзлась глубокая бездна. Убийство, измена и предательство – все сразу… к этому было трудно привыкнуть всего лишь за несколько часов. Он слабо улыбнулся.

– Отлично, – лорд Джеймс встал. Никаких приятных разговоров о погоде, церемониях или высокопоставленных гостях. Прямо к делу, то есть к убийству. – Я верю, что сейчас вы можете убедить королеву сделать что угодно. Даже подписать ее смертный приговор.

Он знал!

– Я только пошутил, – лорд Джеймс приподнял брови. – Должен сказать, у вас нездоровый вид. Вероятно, вам следует воздержаться от боя быков: там слишком много крови. Но, по возможности, постарайтесь поговорить с ней сегодня.

Роскошные недельные празднества подошли к бурному завершению, когда должен был состояться театрализованный штурм сказочного замка, воздвигнутого рядом с Королевским холмом. Это было сделано в лучших французских традициях, так как Замок любви осаждали влюбленные рыцари, а защищали belles dames sans merci [10] . Шотландец Джон Крисхольм, изучавший это искусство во Франции, в течение полутора месяцев трудился над строительством замка, и ходили слухи, что зрелище будет грандиозным. Всех в обязательном порядке пригласили на представление, так как оно обошлось в баснословную сумму.

Босуэлл, который, вместо того чтобы поговорить с королевой, старательно избегал ее общества, облачился в свой лучший наряд, выбрав жилет винного цвета с золотым шитьем, украшенный топазами, и атласные бриджи с пуфами над шелковыми чулками. Бархатная шапочка с пером дополняла костюм самого могущественного лорда Приграничья.

Он присоединился к толпе, выходившей из ворот замка и спускавшейся туда, где должно было состояться представление. В этот момент француз Парис потянул его за плащ.

– У меня есть послание для вас, – сказал он. – Не знаю, кто его принес: его подбросили в комнату, оно оказалось запечатанным воском.

Босуэлл отошел в сторону от шумной и нарядной процессии, сломал печать и прочитал записку.

«Прошу вас, немедленно приходите в мои личные покои».

Несколько слов, и больше ничего. Босуэлл сложил записку и сунул за пояс, а потом незаметно отделился от остальных и зашагал обратно.

Апартаменты королевы пустовали. Он открыл внешнюю дверь, ведущую в общие комнаты: в приемной стражи не оказалось. Потом он вошел в церемониальные покои с гладкими каменными полами и настенными гобеленами, изображавшими подвиги и любовь героев Античности, которые должны были придавать вес и формальность королевским аудиенциям. Они тоже пустовали. Резной позолоченный трон одиноко стоял под балдахином. Он миновал три внешних чертога и вошел во внутренние покои. Ни слуг, ни фрейлин королевы. Круглые подушки лежали, как свернувшиеся кошки, дремавшие в сумерках. Горела лишь одна свеча, но ее тусклый огонек был почти незаметным на фоне кроваво-красного заката за окнами, выходившими на запад.

Это то самое место, о котором она говорила? Он увидел маленькую дверь рядом с гобеленом, изображавшим один из подвигов Геракла – очистку Авгиевых конюшен, – которая была немного приоткрыта.

Она находилась там, Босуэлл знал это. Теперь придется встретиться с ней. Он протянул руку и постучался. Будь что будет… Он не испытывал страха: все уже зашло слишком далеко.

Мария услышала тихий стук. Она ждала его, жестко выпрямившись на стуле; теперь ей не хотелось вставать и открывать дверь. Стук послышался снова, но уже более настойчивый.