Посланник Сулеймана не прерывал молчания, в полной мере наслаждаясь трепетом могущественных мурз. Безграничная власть султана простиралась и сюда, далеко за море. По губам Кан-бирды скользнула едва заметная улыбка. То-то же!

Мурзы приняли эту улыбку за добрый знак. Грозовая туча прошла стороной. Доверенный человек султана простил им оплошность. Что поделаешь, этот Сагиб-Гирей оказался действительно хитрецом, каких мало. Сумел провести не только своих приближенных, но посмел замахнуться и на самого Сулеймана. Неизвестно, что будет на том свете, но на этом участь его уже предрешена. Мурзы тотчас отозвались на настроение Кан-бирды, на их лицах засияли счастливые улыбки.

Первым нашелся что ответить вельможе Османской империи все тот же крепыш:

— Султан Сулейман сделал достойный выбор. Девлет-Гирей именно тот человек, который нужен Крымскому ханству и Оттоманской империи!

«Умен. Жаль отдавать султану такого человека. Надо оставить его подле себя».

— Как тебя зовут? — спросил Кан-бирды, и острый конец нагайки уперся в грудь крепыша.

— Звать меня просто… хаджи Якуб.

— Проводи меня в Инкерманскую крепость, — решительно произнес Кан-бирды, и гибкая плетеная нагайка, свистнув в воздухе, хлестко опустилась на лоснящийся круп лошади.

Ворота Инкерманской крепости немедленно отворились на грозный окрик хаджи Якуба. Вперед прошел Кан-бирды, за ним, колыхая широкими шароварами, заторопились янычары, а уже затем проследовал и Якуб.

— Именем крымского хана Девлет-Гирея проводить меня в зиндан Булюка!

— А как же Сагиб-Гирей? — больше для порядка, чем из любопытства, поинтересовался старый янычар, начальник крепости. Он уже давно перестал удивляться тому, что происходит вокруг него.

— Сагиб-Гирей изменник и будет казнен по указу султана Сулеймана!

Но старик еще раздумывал, пытаясь угадать, чья же правда сильнее — Сагиб-Гирея или, быть может, хаджи Якуба. «Долго же, однако, хаджи притворялся безропотной овечкой! Не сумел хан рассмотреть его в свое время, иначе быть бы Якубу посаженным на кол! Теперь Сагибу придется расплачиваться за свою слепоту. А что же будет со мной? Надеюсь, Аллах помилует меня, хорошие тюремщики нужны при любой власти!»

«Правда» хаджи Якуба оказалась тяжелее. Старый вояка посмотрел на Кан-бирды, на сопровождавших его янычаров и проговорил:

— Хорошо… Я проведу вас к Булюк-Гирею. — Этими словами он разорвал последнюю нить, которая связывала его с прежним ханом. Отныне у него был другой повелитель — Девлет-Гирей.

Дверь скрипнула, веселый солнечный луч распорол темноту надвое, и в камере стало тесно от вошедших янычаров. Булюк-Гирей стоял на коленях в углу. Он даже не обернулся и негромко повторял суры из Корана.

Вошедшие молча наблюдали за молитвой Булюка, а когда были произнесены последние слова суры, хаджи Якуб бережно тронул стоящего на коленях:

— Булюк!

Тот посмотрел на жилистую ладонь хаджи, потом через плечо увидел и вошедших. Он давно приготовился к смерти и пытался угадать в непроницаемых лицах янычаров будущего палача. А те стояли за спиной Кан-бирды и ждали приказаний своего господина.

— Булюк! Ты свободен. Можешь идти, куда хочешь. Тебя уже никто не тронет, мы пришли, чтобы освободить тебя, — заявил посланец султана.

— Нет! Я вам не верю! Я остаюсь в своей тюрьме! — Булюк вскочил на ноги и попятился в угол. — Я ничего не хочу!

— Ты свободен, Булюк! — сделал вперед шаг Кан-бирды. — Я — доверенное лицо султана Сулеймана. Теперь тебе ничего не грозит! Ты можешь ехать в Казань на ханство.

Булюк некоторое время стоял не шелохнувшись в углу. Неужели в лице этих мрачных волосатых янычаров к нему вернулась долгожданная свобода? Видимо, да.

— Я награжу тебя, — сказал Кан-бирды благодарный Булюк-Гирей. — Чего ты желаешь?

— Для меня лучшая награда — это благосклонность султана Сулеймана.

— Чем же в таком случае я могу тебя отблагодарить?

— Я хочу тебя спросить… Что ты сделаешь с Сагиб-Гиреем, если встретишь его?

Булюк неожиданно взорвался, и мрачные стены зиндана потряс его резкий крик:

— Я убью этого шакала! Я убью его вот этими руками! Я вырву его гадкий и лживый язык, чтобы он не смел просить о пощаде!

Его проклятия, покинув тесную камеру, затихли где-то в многочисленных тупиках Инкерманской крепости.

— Хорошо, — согласно кивнул Кан-бирды, — я сообщу о твоем желании султану, — и, повернувшись к янычарам, произнес: — А вы сейчас отправитесь вдогонку Сагиб-Гирею и отвезете ему вот этот фирман. Пускай прочтет его и поймет, что Сулейман Великолепный недоволен своим рабом. Думаю, он порадуется за своего племянника Девлет-Гирея, который вместо него назначается новым ханом Бахчэ-Сарая.