То, как держался владелец — или водитель — автофургона и его одежда, не говоря уже о самом автофургоне, поглотили все мое внимание, и я как-то упустил из виду, что человек был высоким, крепко сбитым темноволосым субъектом с неподвижным непроницаемым лицом и взглядом словно через прорезь боевой бронированной машины.

Полицейский тоже всего этого не заметил. А может, должен был именно так поступить.

Вскоре после этого появился Микко, и мы занялись своими делами.

Когда мы вернулись вечером, в диспетчерской меня ждало сообщение. Мне нужно было позвонить в компанию «Каайя» по ее хельсинскому телефону до шести часов вечера или по местному телефону еще через полчаса. Вернулись в город мы уже после семи, так что сразу направились в отель выпить и заодно позвонить.

К телефону подошел один из директоров компании, не посчитавший нужным представиться: он являлся олицетворением «Каайи», покровительствуемой самим Господом Богом.

Разумеется, он пожелал узнать, как далек я от завершения разведки.

Я пояснил, что работы осталось на полдня, если, конечно, компания не захочет расширить площадь разведуемого района и продолжить поиски, пока стоит благоприятная для этого погода.

Моя идея ему не понравилась. Уверен ли я, что ничего не пропустил?

Пришлось парировать:

— Вы ознакомились с записями приборов и образцами породы, не так ли?

Он их не видел. К такому выводу я пришел, судя по паузе и покашливанию на другом конце линии. Его выводы явно основывались на лабораторном анализе данных авиаразведки.

Я спросил:

— Прежде всего, что вас заставило предположить наличие никеля на исследуемом участке? Судя по записям, там даже намека нет на породы, в которых может содержаться никель. Обычно он встречается вместе с железом и медью, как в Петсамо и в канадском Судбери. В записях нет ничего похожего.

Он еще долго покашливал, затем сказал:

— Мы не хотели бы разглашения этих сведений. Вы понимаете? Но много лет назад некий горный инженер провел обстоятельное обследование Юго-Восточной Лапландии. Большая часть документации утеряна, но одним из документов мы располагаем, а в нем сказано, что никель встречается вблизи долины Кемийоки.

Это площадь в сто миль в длину и пятьдесят в ширину, то есть примерно пять тысяч квадратных миль, даже если «вблизи» означает «в непосредственной близости». Что-то вроде этого я сказал и добавил:

— Для обследования вы дали только треть этой площади. Кто выбирал именно эту часть?

— Наши эксперты решили, что это самая перспективная часть района.

— И ошиблись, не так ли?

Он опять обошел вопрос покашливанием.

Я спросил:

— Ну ладно. Почему не попробовать обследовать часть оставшегося района до снега?

Компания решила этого не делать. К сожалению, все было именно так. Условия контракта будут считаться выполненными, как только я доставлю записи магнитометра по последней квадратной миле обозначенной в контракте площади. В заключение он сказал, что будет рад встретиться, если мне доведется оказаться в Лапландии следующим летом, но, конечно, он ничего не обещает. А сейчас благодарит за хорошую работу. Естественно, мол, я сделал все, что в моих силах.

Мною и правда было сделано все возможное, но, отходя от телефона, я уже ясно осознавал две вещи: во-первых, «Каайя» наймет какого-нибудь более авторитетного, по ее мнению, и более высокооплачиваемого специалиста для перепроверки полученных мною результатов. А во-вторых, если мне вздумается совершить самоубийство, они меня отговаривать не станут.

Я вернулся в обеденный зал к Микко и выпивке.

— Ну вот, — сказал я, — к завтрашнему ленчу работа для «Каайи» будет закончена.

— Продолжения не последует?

— Не последует.

Микко уставился в свой стакан.

— Мы могли бы сказать, что есть места, которые стоит перепроверить.

— Зачем? Думаешь, мы что-нибудь упустили?

— Не-ет. Но все же работа…

— В этом году. Но сейчас самое время думать о работе на следующий год. Вряд ли на них произведет благоприятное впечатление сфабрикованная приманка, которая в конце концов не принесет результата…

Вероятно, я вводил Микко в заблуждение, убеждая, что наша порядочность в отношениях с «Каайей» оставляет нам шанс на работу следующим летом. Как бы тщательно я ни старался делать свою работу, в следующем году они меня не наймут.

Микко осушил стакан и строптиво уставился на меня:

— Значит, вы хотите рассчитать меня, да?

— Мы же условились рассчитываться понедельно. Сожалею, Микко, но ты только что получил все, что причитается.

— И что вы теперь будете делать?

— Останусь здесь на неделю-другую с единственной целью — разыскивать и обслуживать охотников, если удастся. Другого ничего не предвидится.