— Почему бы вам не сделать этого самому? — спросил Сергеев.

— Не хочу светиться раньше времени, — спокойно пояснил Тарантул. — Пусть «пиковые» думают, что пока все осталось по-прежнему, и не знают ни о том, что ваш шеф приехал, ни о том, что подмогу привез. Зачем раньше времени раскрывать козыри?

— Но если…

— Говорю же вам, этот старик — гарантия безопасности вашей жены.

— Они говорили, что, если я не буду слушаться, они Юльку трахать будут… — В горле Сергеева стоял комок, говорил он с ощутимым трудом.

— А вы им скажите, что если они к ней хоть пальцем притронутся, то мы этого деда по кругу пустим. Они тогда с нее пылинки сдувать будут. Знаете, в девятнадцатом веке, когда Российская империя завоевывала Кавказ, был такой случай. Какой-то вайнахский вождь захватил несколько десятков заложников и потребовал у генерала Ермолова, который тогда командовал нашими войсками, чтобы тот дал ему за их жизни выкуп. А Ермолов в ответ прошел с отрядом по семнадцати горским селениям, захватил в каждом из них по старейшине и обещал, что, если заложников не вернут, он всех их повесит. И заложников вернули как миленькие, никуда не делись. У них старейшина — это святое. А этот дед сейчас старший в роду Гамзаевых, Расул не посмеет ничего сделать. Только прошу, говорите напористее. Сможете?

— Смогу, — словно приняв важное решение, сказал Сергеев. В его глазах наконец появилась надежда, он судорожно сглотнул и взялся за телефон. — Расул? — спросил он, набрав номер и подождав несколько секунд. — Это Сергеев… Ага, здоров. И ты не кашляй… Короче, дело есть… Давай окончательно решим все наши проблемы. В общем, приезжай со всеми своими на карьер… Да, «стрелку»… Жена, говоришь? Это ты, Расул, правильно сделал, что мне напомнил… Позвони-ка своему дедушке, сделай милость… Как какому? Тому самому, которому ты на Пролетарской квартиру снимаешь… Да не держи ты меня за идиота, Расул, лучше набери по-быстрому номер и звякни деду, тогда и поговорим.

К концу разговора голос Сергеева звучал уже совершенно уверенно. Видимо, реакция его собеседника подтвердила слова Тарантула. На некоторое время Сергеев замолчал, но трубку от уха не отрывал. Тарантул показал ему большой палец и прошептал:

— Молодец! Так держать!

Спустя примерно минуту Сергеев снова заговорил:

— Что ты говоришь? Не отвечает? А ты еще его охранникам позвони… Ах уже звонил… Что, и они не отвечают? Вот беда-то какая… Ну, Расул, зачем же такими словами-то ругаться, мы ж с тобой не пацаны… Да, у меня… Согласен. Но учти, — голос Сергеева стал жестче, — если вы ее хоть пальцем тронете, то твой дед вернется к тебе по частям… В офис фирмы привезете… Через час. Там и деда получишь назад… А потом в карьер, и разберемся окончательно… Согласен… И тебе того же.

Он отключил телефон и обвел присутствующих торжествующим взглядом.

— Струсил, падла! Через час меняем Юльку на дедка, а потом на «стрелку». Только, Константин Игоревич, как бы крови много не было… У «пиковых» народу много.

— Не беспокойся, — ответил Тарантул. — У нас есть для них пара приятных сюрпризов. Правда ведь, Шмель?

— Истинная правда, — кивнул Шмель, нехорошо улыбнувшись.

Старый заброшенный карьер, в котором раньше добывали камень, давным-давно служил в Магадане местом для «стрелок». Его ценили за то, что местность вокруг была ровная и открытая, устроить засаду на подходе было невозможно — все просматривалось, зато в самом карьере можно было хоть из гранатометов стрелять — снаружи не видно.

На этот раз в карьер с разных сторон въехало пятнадцать машин — семь с одной стороны и восемь с другой. Они съехались посередине и остановились метрах в пятидесяти друг от друга. С каждой стороны одна из машин выехала вперед — со стороны «пиковых» это оказался вишневый джип, а со стороны Ростовского скромная «Волга», в которой сидели он сам, Сергеев, Тарантул и Шмель.

— Ишь, как набились, — заметил Шмель, не проявляя ни малейшего признака страха. — В каждой тачке по пять человек, вся кодла сюда выбралась, не иначе.

— Если пальба начнется, может плохо кончиться, — сказал Сергеев. — Нас меньше. У нас во многих машинах по трое, а в одной двое. Да и машин на одну меньше.

— Я же тебе говорил, у меня есть пара тузов в рукавах, — сказал Тарантул. — Так, у них из тачки кто-то выходит. Скорее всего это и есть Расул. Ну-ка, Шмель, ты его в лицо знаешь…

— Он, — уверенно сказал Шмель. — Вылезай, Максим, рулить будешь, ты же здесь вроде как самый главный, про нас они не знают. Да, кстати, ты сказал всем своим, чтобы по белой «Хонде» не стреляли?

Сергеев кивнул и вылез из машины. Они с Расулом сошлись на середине пространства, разделявшего две группы машин, и о чем-то заговорили.

— Почему все-таки по белой «Хонде» стрелять нельзя? — спросил Ростовский, рассматривая шеренгу машин противника, среди которых эта «Хонда» выделялась своим цветом. — Или опять не ответишь, скажешь, что рано?

— Теперь скажу, — спокойно проговорил Тарантул. — Теперь можно. Там мои люди. «Пиковые» же не из одного места все ехали, эта тачка с четырьмя орлами к ним уже на окраине присоединиться должна была. Она и присоединилась. Только перед тем ее мои парни под видом ментов успели тормознуть. Те думали, что обычная проверка, сунут инспектору на лапу и поедут дальше, а не тут-то было. Инспектор им в салон кинул гранатку с «черемухой». И привет. Мои ребята тела оттуда вынесли, оставили блевать на обочине, под присмотром доброго инспектора. А сами тачку заняли. «Пиковые» видят — машина своя, присоединяется в нужном месте, значит, порядок. А стекла-то тонированные, не видно, кто там сидит.