В том, что Карасев мастер мистификаций, Маркелов сумел убедиться по истечении семидесяти двух часов. Труп был подобран самым тщательным образом, как будто бы его заместитель специально, к случаю, прирезал нужного кандидата. Покойник подходил по всем параметрам: средний возраст, интеллигентное лицо, без особых примет, как раз то, что требовалось. Глядя на человека, лежащего в гробу в модном черном костюме, трудно было предположить, что он был задушен в грязном «обезьяннике» разъяренным алкашом.

По легенде, покойник являлся ответственным сотрудником «Российского ковчега» из хабаровского филиала, которого в действительности никогда не существовало. Усопший занимался тем, что поставлял древесину в Японию и Китай. Для того чтобы пробить точную информацию о почившем, потребуется как минимум дней десять, но вряд ли глубоким зондированием станут заниматься те, кто решил получить секретную документацию. Проверки, разумеется, будут, но поверхностные, особо копать не станут. Для них важно выиграть время.

В небольшой церквушке завершалось отпевание. Народу было немного, только сотрудники, «близко знавшие» покойного. Здесь же, с заплаканными глазами, стояла его «гражданская жена», рядом, — его «близкий друг, специально прилетевший из Хабаровска», и еще двое сослуживцев, «с которыми он проработал около четырех лет».

Панихида проходила торжественно, но скромно. Батюшка, с большими мешками под глазами, проникновенно тянул «Алиллуйя» и украдкой дважды посмотрел на часы. Его можно было понять — за дверями церкви дожидалась отпевания еще парочка покойников, и уважить следовало всех.

Крестясь, Маркелов посматривал по сторонам. Сотрудники со скорбными лицами стояли у гроба, невеста, как того требовал сценарий, несколько раз уронила слезу. Все натурально, не придерешься. Было из-за чего стараться — два дня назад в приемную «Российского ковчега» позвонила женщина, которая интересовалась причиной смерти Виктора Федоровича Трошина. Она представилась его двоюродной сестрой. Звонила она откуда-то из района Павелецкого вокзала. Туда тотчас была отправлена парочка филеров, но женщина сумела скрыться. Причем филеров провела она с ловким изяществом, обычно так элегантно поступает ящерица, которой наступили на хвост. Они даже не сумели хорошенько рассмотреть ее. Только сказали, что она чуть выше среднего роста, с длинными черными волосами. Если первое не подвергалось сомнению, то волосы могли быть обыкновенным париком. Выходит, что разворачивающийся спектакль был организован исключительно ради неизвестной брюнетки.

У входа стояли три молодые женщины — две из них разглядывали иконы, а вот третья с интересом наблюдала за службой. Ее внешность соответствовала описанию, представленному филерами. Странно, что он не заметил ее, когда женщина входила в церковь. Дамочки с такими карими глазами запоминаются надолго. Вот только волосы у нее были вроде бы светлые.

— Простите, — услышал Захар за спиной скорбящий женский голос.

Он повернулся и увидел перед собой высокую женщину лет двадцати пяти—двадцати шести, из-под косынки выбивалась прядь волос. Он мгновенно узнал эту женщину, именно ее он видел в обществе Валентина. Это было при их первой встрече в ресторане «Фиалка».

— Слушаю.

— Вы начальник службы безопасности Захар Маркелов?

— Да, это я, — кивнул Маркелов.

— Меня зовут Лиза… Я приехала на похороны брата. — Совершенно искренний тон, если б не знать всех обстоятельств, то сомневаться не приходилось бы. Аксиома — женщины плохие разведчицы, но каждая из них прирожденная актриса.

Лиза очень натурально выдержала скорбную паузу, и Маркелову ничего не оставалось, как сделать сострадающее лицо и произнести сочувствующую фразу:

— Примите мои искренние соболезнования.

— Спасибо… Мы с братом были очень близки. Теперь у меня никого не осталось.

Захар едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Если бы он не знал правды, так действительно поверил бы.

— Да, это очень тяжело терять близкого человека… А вот невеста вашего брата… — показал он на Елену. — Они собирались пожениться.

Две женщины трогательно расцеловались.

«Сестра» покойного, не выходя из образа, понимающе закивала:

— Да, да, вижу… Как все несправедливо сложилось. Господи боже мой, — из ее глаз выкатилась вполне натуральная слеза. Не упрекнешь! — Витя мне писал о вас. Вот, значит, как удалось познакомиться. Какая несправедливость!

Вместе со схемами в портфель к покойному Виктору Федоровичу были вложены письма (ведь должна же у человека существовать какая-то частная жизнь!), одно было от «невесты». Следовательно, информация дошла куда следует. За это время дамочка сумела познакомиться не только с «узлами ракеты», но и с письмами частного содержания.

— В этой жизни ничего не предугадаешь, — перевел Маркелов взгляд на батюшку.

Отпевание было закончено, и священник распорядился выносить тело.

— Знаете, мне бы хотелось поговорить с вами после похорон.