В другой раз он случайно поднял глаза от книги в библиотеке, и обнаружил, что группа высокопоставленных Магистров, стоя поодаль, наблюдает за ним. Магистры выглядели довольными и глядели на него пристально с таким видом, будто только что смеялись над интимным анекдотом. Да, вот в чем было дело – причиной всему послужила бедная Гитан Нецко. Факт ее исчезновения скрывался слишком тщательно, и вот теперь эти мудрейшие с усмешкой указывали друг другу на Берана – того самого юношу, который, как они выражались, настолько «превзошел» Лорда Палафокса, что девушка убила себя, только чтобы не возвращаться в спальню Лорда.

Шутка в конце концов утратила свежесть и поистерлась от времени. После исчезновения Гитан Нецко Беран снова зачастил в космопорт – как надеясь узнать последние новости с пао, так и разглядывая вновь прибывающих женщин. И вот во время своего четвертого визита он с удивлением увидел, что из лихтера высаживается большая группа юношей – сорок или пятьдесят – определенно паонитского происхождения. Когда он подошел достаточно близко и смог расслышать их речь, его предположение подтвердилось: да, это действительно были паониты!

Он приблизился к одному из юношей, когда те стояли в ожидании регистрации – это был высокий молодой человек, едва ли старше самого Берана, со спокойным лицом. Беран старался говорить небрежно:

– Как дела на Пао?

Новоприбывший посмотрел внимательно и оценивающе, как бы взвешивая, насколько можно быть откровенным с этим человеком.

– Настолько хорошо, насколько позволяет настоящее положение дел.

Большего Беран и не ждал:

– А что вы делаете здесь? Вас так много…

– Мы студенты-лингвисты, прибыли сюда на стажировку.

– Лингвисты? На Пао? Откуда? Что за новости?..

Юноша поглядел на Берана:

– Ты говоришь по-паонитски так, будто это твой родной язык. Странно, что ты так мало знаешь о событиях на Пао.

– Я живу на Брейкнессе вот уже восемь лет. Ты – второй паонит, которого я вижу за это время.

– Да, теперь понятно… Ну, все очень сильно изменилось. И сегодня для того, чтобы просто попросить стакан воды, паонит должен знать пять языков.

Движущаяся платформа подкатила к площадке. Беран шагал рядом с юношей, как когда-то с Гитан Нецко. Пока он смотрел, как имена паонитов заносили в книгу регистрации, в голову ему пришла мысль, настолько поразительная, что он с трудом смог проговорить:

– А долго вы будете учиться здесь?

– Год.

Беран чуть отступил назад и внимательно оценил ситуацию. План казался осуществимым – да в любом случае, что он терял?

Он оглядел свой костюм – типичная одежда Брейкнесса. Спрятавшись за угол, он стащил с себя блузу и фуфайку, надел их в обратном порядке и выпустил поверх брюк: так он более или менее стал походить на прочих паонитов.

Беран встал в конец шеренги. Стоявший впереди юноша удивленно оглянулся, но ничего не сказал. Постепенно он продвинулся к столу регистрации. За ним хозяйничал молодой преподаватель института – всего четырьмя или пятью годами старше Берана. Преподавателю, казалось, наскучило его занятие, и он едва взглянул на подошедшего к столу Берана.

– Имя? – с трудом выговорил он на паонитском.

– Эрколе Парайо.

Молодой учитель задумчиво изучил список.

– По буквам, пожалуйста.

Беран по складам произнес свое новое, только что придуманное имя.

– Странно, – пробормотал молодой преподаватель, – вас нет в списке… Какой-то идиот… – его голос понизился до шепота, он крутил лист в руках,

– снова по буквам.

Беран по буквам снова произнес имя, и преподаватель вписал его в конец регистрационного списка:

– Очень хорошо – вот ваш паспорт. Держите его при себе все время, пока вы находитесь на Брейкнессе. Когда будете возвращаться на Пао, паспорт сдадите.

Беран прошел вслед за остальными к ожидающему их транспорту и уже в новом качестве – студента-стажера Эрколе Парайо, поехал в новое общежитие. Надежда казалась почти фантастической… А, впрочем, почему бы нет?

Студентам-лингвистам было трудно обнаружить чужака: их мысли целиком были поглощены новизной Брейкнесса. И кому вообще придет в голову разыскивать Берана, отверженного воспитанника Палафокса? Да никому. Каждый из студентов Института отвечал лишь за себя. И как Эрколе Парайо, он будет обладать достаточной свободой, чтобы вновь превратиться в Берана Панаспера.