Палафокс задумчиво потрогал черную щеточку усов:

– В таком случае, уже поздно.

Бустамонте замер:

– Что вы сказали?

– Вы еще не слышали радиосообщений из Эйльянре? Сейчас как раз звучит объявление.

– Откуда вы это знаете? – требовательно спросил Бустамонте.

– Вот лучшее доказательство моей правоты, – сказал Палафокс, указывая на приемник, вмонтированный в ручку кресла Бустамонте.

Тот дотронулся до рычажка. Из встроенного в стену динамика раздался голос, полный ненатуральной скорби: «Горе Пао! Пао, плачь! Пао, облекись в траур! Великий Аэлло, наш благородный Панарх, умер! Горе, горе, горе! Растерянные и смущенные, глядим мы в печальное небо, и наша надежда, единственная надежда в этот трагический час – это Беран, новый славный Панарх из династии Панасперов! И пусть его царствование будет таким же славным и прочным, как правление великого Аэлло!»

Бустамонте ринулся на Палафокса словно маленький черненький бычок:

– Как просочилась эта весть?

– Я сам передал ее, – отвечал Палафокс легко и беззаботно.

Глаза Бустамонте вспыхнули:

– Когда же вы это сделали? С вас не спускали глаз!

– Мы, Магистры Брейкнесса, умеем прибегать к уловкам.

Голос из динамика гудел монотонно: «Действуя по приказу Панарха Берана, мамароны незамедлительно утопили злодеев. Аюдор Бустамонте служит Берану с чистосердечной преданностью и поможет юному Панарху на первых порах его правления».

Гнев Бустамонте, доселе сдерживаемый, вырвался наружу.

– Думаете, что меня можно остановить таким простеньким фокусом? – Он дал знак мамаронам. – Вы хотели быть вместе с Бераном. И вы будете с ним в жизни, а завтра, с первым лучом солнца – и в смерти.

Стража встала за спиной Палафокса.

– Обыщите этого человека! – закричал Бустамонте. – Осмотрите его хорошенько!

Стражи с минуту обыскивали Палафокса. Они буквально обнюхали каждую складку одежды, обхлопывали и прощупывали Мага, без всякого уважения к его достоинству. Но ничего не было обнаружено – ни инструмента, ни оружия, ни вообще какого бы то ни было приспособления. Бустамонте наблюдал за этой сценой с бесстыдным наслаждением, и, казалось, огорчился, когда обыск не дал результата.

– Как же так? – спросил он подозрительно. – Вы, Брейкнесский Маг! Где же ваши волшебные чудо-приспособления, таинственные и безотказные?

Палафокс, безропотно и равнодушно позволявший обыскивать себя, ответил любезно:

– Увы, Бустамонте, я не уполномочен отвечать на ваши вопросы.

Бустамонте грубо рассмеялся, повернулся к стражникам:

– Препроводите его в тюрьму.

Нейтралоиды скрутили Палафоксу руки.

– Еще только одно слово, – сказал Палафокс. – Поскольку на Пао вы меня больше не увидите.

– Уж в этом-то я уверен, – согласился Бустамонте.

– Я прибыл сюда по воле Аэлло, дабы обсудить возможную сделку.

– Подлая миссия! – вскричал Бустамонте.

– О, лишь обмен излишками к обоюдной выгоде, – сказал Палафокс. – Моя мудрость – ваши люди.

– Не темните, у меня нет времени! – Бустамонте нетерпеливо махнул стражникам, те подтолкнули Палафокса к дверям. Палафокс сделал неуловимое резкое движение. Стражники вскрикнули и отпрянули.

– Что такое! – вскричал Бустамонте.

– Он горит! Он испускает пламя!

Палафокс продолжал своим спокойным голосом:

– Как я уже сказал, мы никогда больше не повстречаемся с вами на Пао. Но я еще понадоблюсь вам, и предложение Аэлло покажется вам вполне разумным. Тогда вы сами прибудете на Брейкнесс.

Он отвесил Бустамонте поклон, повернулся к стражникам:

– Ну, а теперь пойдем.

Беран сидел, уперев подбородок в подоконник, и глядел в ночь. Видна была лишь фосфоресцирующая полоса прибоя да ледяные сгустки мерцающих звезд – больше ничего.

Комната располагалась высоко в башне, она была очень мрачна и уныла. Стены голые и неприятные на ощупь, окно забрано тяжелой решеткой, дверь настолько плотно пригнана к проему, что не оставлено даже маленькой щелочки. Беран знал, что это – тюремная камера.

Снизу послышался слабый звук – приглушенный и сиплый смешок нейтралоида. Беран был уверен, что смеются над ним, над злосчастным концом его земного существования. Слезы подступили к глазам, но, как и все паонитские дети, он более никаких эмоций не обнаружил.

Теперь звук послышался уже у самых дверей. Щелкнул замок, дверь раздвинулась. В проеме стояли Лорд Палафокс и два нейтралоида.

Беран с надеждой шагнул вперед, но что-то насторожило его, приковало к месту. Нейтралоиды втолкнули Палафокса в комнату. Дверь скрипнула, закрываясь. Беран остался стоять посреди камеры, совершенно упав духом.

Палафокс оглядел темницу, словно оценивая ситуацию. Он приложил ухо к двери, прислушался, затем тремя быстрыми, кошачьими прыжками приблизился к окну и выглянул. Ничего не было видно – лишь звезды да прибой.