Шрифт:
Да, а первый снег в этот вечер так и не растаял…
Глава 12
А жизнь шла своим чередом. В пятницу вышел второй номер «Большой перемены» под редакцией Матвея Ермилова. Этот выпуск газеты имел даже больший успех, чем предыдущий: все пятьсот экземпляров моментально расхватали ребята и учителя. И даже родители первоклашек, забирая из школы своих чад, норовили прихватить с собой газету. Матвей уже почти свыкся и со своими новыми обязанностями, и со свалившейся на него известностью. Но вот к чему он привыкнуть не мог – это к тому, что теперь встречался с Машей каждый день. Ну, или почти каждый. Но всякий раз, собираясь на свидание, Матвей ловил себя на ощущении, что все это происходит не с ним, а с каким-то другим парнем, на него похожим. «Этого просто не может быть! – думал в эти минуты Матвей. – Это, наверное, чудесный сон, в котором сбываются самые сокровенные мечты…» Но Маша не была сном, наоборот. Встречаясь с ней, обнимая ее и целуя, вдыхая аромат ее волос, ее кожи, Матвей каждый раз ощущал, насколько она настоящая. И это ощущение делало Матвея счастливым. А снег, выпавший в тот день, когда Матвей впервые решился поцеловать Машу Копейко, все не таял! Синоптики говорили, что впервые за последние сто двадцать лет зима началась так рано…
На перемене Ермилова вызвали зачем-то в кабинет к завучу. Матвей в это время стоял в коридоре у окна с учебником физики в руках и повторял закон Бойля-Мариотта. Физику у старшеклассников вел сам Терминатор, и мало кто из учеников рисковал прийти на его урок неподготовленным. Не то чтобы Терминатор мог накричать во время урока на какого-нибудь двоечника или там пригрозить вызвать в школу родителей… Нет. Он просто молчал и смотрел на мучившегося у доски бедолагу через стекла очков. И от этого холодного, совершенно ничего не выражающего взгляда несчастный двоечник весь покрывался липким потом: ему казалось, что все, жизнь его кончена. Хотя, ради справедливости надо заметить, что за пятнадцать лет работы в школе Павел Александрович не то что пальцем никого не тронул – он вроде бы даже голоса не повысил ни разу! Но в его могучей, почти двухметровой фигуре, в его лице, словно бы высеченном из целого куска гранита, читалась такая сила, что, когда директор проходил по коридору, сопровождаемый шепотом: «Терминатор! Терминатор идет!» – ученики младших классов замирали, кто где был. И даже старшеклассники испуганно жались к стенам.
Со вздохом закрыв учебник физики, Матвей отправился в кабинет завуча.
– Так, – сказала, завидев его, Тереза Дмитриевна. – Вот и наш главный редактор. Матвей, а тебя ждут!
– Кто ждет? – насторожился Матвей и тут заметил, что Тереза Дмитриевна в комнате не одна.
В углу кабинета завуча, в кресле, обитом красной тканью, сидела незнакомая темноглазая девушка и с улыбкой глядела на Матвея.
– Так! – Тереза Дмитриевна взяла Матвея под локоть и подвела к незнакомке. – Это Марина Княжич, твоя, можно сказать, коллега.
– Привет! – Марина Княжич легко поднялась, протянула Матвею руку. Ее пожатие оказалось крепким, почти мужским. – Так ты – Матвей Ермилов, главный редактор «Большой перемены»?
– Ну… – Матвей утвердительно кивнул, все еще ничего не понимая. – Да, я – Ермилов, редактор…
– А я – главный редактор газеты «Класс!», из сто восьмидесятой школы…
– Так, Матвей! – встряла Тереза Дмитриевна. – Это издание, между прочим, в прошлом году стало победителем городского конкурса Союза журналистов на лучшую школьную газету!
– Вот как? – Матвей был удивлен. – А что, разве есть такой конкурс?
– А это пускай тебе Марина расскажет. – Тереза Дмитриевна подошла к дверям кабинета. – Ты проводи ее в комнату редакции. Там и поговорите.
– Но ведь сейчас уже звонок будет, – сказал Матвей. – Мне на урок надо идти.
– Так, это я решу! – заявила Тереза Дмитриевна. – У тебя какой урок сейчас?
– Физика, – ответил Матвей.
– Так, физика… – Было видно, что Терезу Дмитриевну это известие привело в некоторое замешательство.
«Видно, даже она Терминатора боится!» – подумал Матвей.
Но замешательство завуча было недолгим.
– Ну, вы идите, идите, – произнесла она. – А с Павлом Александровичем я договорюсь.
И тут же раздался звонок на урок.
Проведя Марину по опустевшим школьным коридорам, Матвей открыл своим ключом дверь редакции, жестом предложил девушке войти.
– Вот здесь мы и делаем нашу газету! – сказал он, ощущая некоторое смущение.
– Ну что ж, – оглядевшись, произнесла Марина. – Неплохо! Мы полтора года назад еще в худших условиях начинали. Зато теперь у нас одной оргтехники – тысяч на пять долларов! Мы в школе только верстку делаем. А саму газету нам печатают в настоящей типографии.
– У вас, наверное, школа богатая, – предположил Матвей.
– Да нет, школа как школа, – пожала плечами Марина. – Не богаче других. Просто нам, кроме школы, еще и родители многие помогают. Ну и, конечно, Союз журналистов. Когда мы на конкурсе победили, то нам премию дали – профессиональный компьютер со всеми прибамбасами.
– Здорово! – восхитился Матвей. – А газету-то саму можно глянуть?
– Да, конечно! – спохватилась Марина. Она вытащила из пластикового пакета увесистую пачку и положила на стол. – Тут все номера с начала года! – объяснила она.
Матвей развернул тот номер, что был сверху.
… Конечно, газета «Класс!» была очень хорошей. Во-первых, цветной, со множеством смешных ярких картинок и иллюстраций. Во-вторых, в ней было много разных рубрик: и «Анекдоты от Федота», и «Учимся весело!», и «Кем быть?», и разные другие. Был и уголок читательской почты, и полоса школьной администрации.
– Да-а… – протянул Матвей, аккуратно отложив газету. – Нам еще до такого уровня – как до Луны. Мы по сравнению с вами просто неандертальцы…