— Очень любопытно. И кто же подходит под этот ваш портрет?

— Я составил этот предполагаемый образ, отложил его в сторонку и позабыл о нем на время. А потом взялся составлять психологические портреты других работников охраны…Так вот я что вам скажу, — голос Лукина слегка подсел, — когда я сопоставил их между собой, то обнаружил, что портрет Ивана Степановича Федосеева полностью совпал с портретом предполагаемого преступника.

Глубокой задумчивостью полковник Крылов попытался скрыть подступившее волнение. Как бы там ни было, но выводы эксперта полностью соответствовали его личным ощущениям.

— Так, значит, вы считаете, что прямо или косвенно в этом деле замешан Федосеев?

Ладони Крылова сцепились в замок, так он поступал всегда, когда волнение подбиралось к двенадцатибалльной отметке. Хотя внешне это никак не проявлялось, вот разве что его глаза начинали блестеть больше обычного.

— Считать и утверждать должны вы, — спокойно заметил доктор Лукин, чуть пожав плечами, — а мое дело — психология людей, важно понять, чем они живут.

— Вы не сказали еще одного.

— Что именно?

— Способен ли он на убийство? В этот раз Лукин задумался глубоко.

Похоже, что неожиданный вопрос застал его врасплох.

— Федосеев пытается играть роль своего парня, и, судя по тому, как к нему относятся, это ему удается в полной мере. Он умеет отлично ладить с людьми, к каждому из них находит ключик. И в то же время он никогда не раскрывается целиком. Я бы назвал его — человек в себе! А следовательно, в какой-то мере он непредсказуем. Не исключаю того, что он мог кого-то подговорить на убийство, но чтобы совершить самому? Для этого нужно слишком богатое воображение. Вы удовлетворены?

— Вполне. Не смею вас больше задерживать, — произнес полковник, поднимаясь.

Всякий раз Крылов удивлялся рукопожатию доктора. При этом тот смотрел так, словно разглядел в собеседнике тайный психический недуг. Полковник всегда внутренне передергивался от такого пристального внимания.

— Да, знаете ли, мне нужно торопиться к себе в клинику, а то ведь мои пациенты как дети. За ними ведь нужен глаз да глаз.

— Разумеется, — с улыбкой согласился полковник и почувствовал немалое облегчение, когда доктор Лукин покинул комнату.

— Признаюсь вам откровенно, у меня были совершенно другие планы. — Вице-мэр встал из-за стола и прошелся по просторному кабинету. На секунду он задержал свой взгляд на плане Москвы, занимавшем едва ли не половину стены, где крохотными алыми флажками были обозначены новостройки, и посмотрел в окно.

Внизу, у входа, дежурила патрульная машина. Вид скучающей охраны придал ему утраченную уверенность. — Вы считаете, что все это очень серьезно?

— Да. Напротив вашего дома на чердаке был найден матрас и несколько окурков. Похоже, что снайпер наблюдал за вами в последние несколько дней. И стоит только удивляться, почему он не выстрелил.

— Мне тоже, — согласился Егоров. — У меня есть такая привычка — стоять у окна и наблюдать за прохожими. Это позволяет как-то сосредоточиться, что ли, — повернулся он к полковнику.

— Не исключено, что в это самое время вас рассматривают в объектив снайперской винтовки.

Егоров нервно расхохотался, но от окна отошел.

— Так почему же вы его не взяли, если он находился там несколько дней? — укорил Егоров.

— Мы организовали около его логова засаду, но он там больше не появляется, — честно признался Крылов чуть виновато. — Но это не значит, что он исчез совсем. Наоборот, это говорит о том, что мы имеем дело с профессиональным киллером. Скорее всего он где-то затаился, а может быть, подыскивает себе другое лежбище.

— Хорошо, — махнул рукой Егоров, — вы меня убедили. И когда же мне уезжать?

— Вы давно не отдыхали. Кажется, четыре года?

— Вы даже это знаете! — удивился Егоров.

— Мы же милиция, — слегка улыбнулся Крылов. — Уезжать советую вам немедленно. Скажем, на месяц, чтобы для всех сотрудников ваш отъезд был внезапным. Не исключено, что киллеры получают информацию от человека из вашего ближайшего окружения.

— И куда же вы мне советуете уехать?

Егоров нервничал, что было заметно по его рукам, которые без надобности теребили кончик модного галстука.

Полковник слегка улыбнулся и, пытаясь разрядить обстановку, произнес: