— Ох уж эти женщины!

Трубку на том конце провода мгновенно подняли, как будто абонент сидел перед телефонным аппаратом и дожидался именно этого звонка. Руслан не услышал, как Сдержанный мужской голос произнес: «Слушаю», — и Матрешка, буквально задыхаясь потоками радости, произнесла:

— Мы завтра вылетаем на Кипр. Ты даже не представляешь, как я хочу иметь такой же загар, как у тебя. Вот увидишь, все девчонки просто лопнут от зависти!

— Непременно, — прозвучал в трубке низкий мужской голос.

— Ну все, пока, целую тебя, встретимся после отдыха, — отключила Матрешка телефон.

В этот раз встреча состоялась в центре Москвы — недалеко от Тверской, в маленьком, но очень уютном кафе. Заведение было оформлено с претензиями, и прежде чем добраться до пивного зала, следовало пройти по извилистому каменному лабиринту, своды которого нависали очень низко. Создавалось впечатление, что стоит только распрямиться — и можно ободрать плечи о каменную кладку.

Пивной зал был невелик, с тяжелыми сводами, какие можно встретить разве что в подвалах средневекового монастыря. Филин сидел напротив, невозмутимый и неулыбчивый, как и прежде. Сева Вологодский не переставал удивляться его способностям: со времени их последней встречи Сева успел трижды поменять номер мобильного телефона, но Филин доставал его с такой поражающей легкостью, как будто был осведомлен о каждом его шаге.

Вологодский внутренне содрогнулся — а что, если так оно и есть в действительности?

Здесь же за столиком дымил Миша Хвост, с интересом разглядывая картину, висящую напротив и состоящую из множества треугольников и кружков.

Зал был пустым, если не считать невзрачного старика, сидящего в самом конце зала и с большим удовольствием потягивающего светлое пиво из высокого стеклянного бокала.

Официант в черном фраке, юркий и длиннотелый, с плавными движениями, очень напоминал разнеженного на солнце ужа. Он поставил на стол кружки с пивом и незаметно уполз в сторону, оставив после себя лишь запах дорогого одеколона.

— Ты чего звонил? — сделал первый глоток Сева Вологодский.

Внутри неприятно заныло от дурного предчувствия. Получилось несколько резковато, ну да чего уж теперь!

Филин отпил пиво и проговорил сочным голосом:

— Обстоятельства нашего договора изменились.

— Ты чего лепишь? Или опять бабок захотел? — грубовато спросил Сева Вологодский. — И так уже достаточно получил.

Филин выглядел абсолютно спокойным. Он знал себе цену и прекрасно представлял, сколько стоит человеческая жизнь. Холодные глаза ничего не выражали, так смотреть может только снайпер, отыскавший через оптический прицел очередную цель.

— Так вот, речь идет действительно о повышении суммы. Оружие еще до сих пор не получено. Если бы мы знали, что это будет такой проблемой, то давно бы воспользовались собственными каналами, это во-первых, — раскладывал он по полочкам. — Во-вторых, хочу вам сказать, почти все наши клиенты уехали за границу. И разыскать их будет очень непросто, что также связано с увеличением расходов. Остается вопрос, каким образом ментам удалось предупредить наших клиентов? Здесь два варианта: или легавым удалось как-то вычислить потенциальные жертвы, или среди вас имеется «крот». Как бы там ни было, но они крепко сидят у нас у всех на хвосте, а это большой риск! А он, как вы сами понимаете, должен быть хорошо оплачен.

— Послушай, как там тебя, — хмуро посмотрел Миша Хвост на Филина. На него всегда очень сильно действовало разливное пиво. — А тебе не кажется, что «крот» может находиться среди вас?

Впервые на лице Филина появилось что-то очень похожее на улыбку.

— Это исключено. На кон поставлены куда большие ставки, чем наши собственные жизни.

— Нам не жалко денег, но мы не привыкли к постоянным наездам, — повысил голос Миша Хвост. — Мы тоже не дети и кое-что успели повидать в этом мире…

— Успокойся, Миша, — ласково остановил вора Сева Вологодский. — Чего нам опускаться до мальчишеских разборок, все-таки мы серьезные люди и должны говорить достойно. — Он повернулся к Филину и ледяным тоном заговорил:

— Деньги не наши, они идут из «общака», и поэтому мы должны быть особенно бережливыми…

А если мы все-таки откажемся… платить?

Филин оставался невозмутимым, похоже, он был готов к такому повороту.

— Хочу сразу заметить, что я ничего не решаю в одиночестве. У нас синдикат. Так вот, если ставка не будет поднята, мы отказываемся от этого дела.