Порция записывала, а Летти деликатно задавала вопросы. Боуазу нравилось внимание. Служительница принесла чай со льдом. Он не мог вспомнить имен своих дедов и бабок и вообще ничего о них не помнил, но предполагал, что они жили в Миссисипи. Летти назвала ему несколько имен – все из семейства Риндс. Боуаз наморщил лоб, но вынужден был признать, что ни о ком из них не слышал. Но когда она произнесла: «Сильвестр Риндс», он энергично закивал.

– Это мой дядя. Сильвестр Риндс. Они с моим отцом были двоюродными братьями.

Сильвестр родился в 1898-м, умер в 1930-м. У него было восемьдесят акров земли, которую его жена передала по акту Клеону Хаббарду, отцу Сета. Если Монро Риндс, отец Боуаза, доводился Сильвестру двоюродным братом, то на самом деле дядей Боуаза он быть не мог. Впрочем, учитывая причудливый характер родового древа Риндсов, поправлять его они не стали, тем более что были очень взволнованы полученной информацией. Летти начинала верить, что ее биологической матерью была Лоуис Риндс, дочь Сильвестра, и горела желанием это доказать.

– У Сильвестра ведь была какая-то земля, правда? – спросила она.

Привычный кивок, улыбка.

– Кажется, была. Думаю, да.

– Вы когда-нибудь жили на этой земле?

Он почесал лоб:

– Думаю, да. Да, когда был маленьким. Теперь вспоминаю: я собирал хлопок на поле у своего дяди. Да-да, вспоминаю. И еще мы ссорились и дрались из-за платы за сбор хлопка. – Он вытер губы, пробормотал что-то нечленораздельное и замолчал.

– Вы ссорились, и что было дальше? – мягко напомнила Летти.

– Мы уехали, перебрались на другую ферму, не знаю куда. Мы так много работали.

– Вы не помните, у Сильвестра были дети?

– У всех были дети.

– А кого-нибудь из детей Сильвестра вы помните?

Боуаз опять поскреб лоб и тяжело задумался, потом качнул головой. Когда они поняли, что он просто задремал, Летти осторожно тронула его за руку.

– Боуаз, вы помните кого-нибудь из детей Сильвестра?

– Вывезите меня туда, на солнце, – попросил он, указывая на маленький солнечный лоскуток площадки.

Они перевезли его куда он просил и перенесли туда же свои садовые стулья. Боуаз выпрямился насколько мог, посмотрел на солнце и закрыл глаза. Они терпеливо ждали.

– Не помню… Бенсон, – наконец произнес он.

– Кто такой Бенсон?

– Человек, который нас бил.

– А девочку по имени Лоуис вы не помните? Лоуис Риндс?

Он дернул головой в сторону Летти и произнес быстро и четко:

– Помню. Теперь вспомнил. Она была дочкой Сильвестра, и они владели землей. Лоуис. Маленькая Лоуис. Это очень, знаете ли, необычно, чтобы цветные владели землей, но теперь я вспомнил. Поначалу все было хорошо, а потом они поссорились.

– Я думаю, Лоуис была моей матерью, – подала голос Летти.

– Вы этого не знаете точно?

– Нет, не знаю. Она умерла, когда мне было три года, и меня удочерили чужие люди. Но я – Риндс.

– Я тоже. И всегда был Риндсом, – сказал он, и оба рассмеялись. Потом он погрустнел. – Почти ничего не осталось от семьи. Всех разбросало.

– А что случилось с Сильвестром? – спросила Летти.

У него на лице появилась гримаса. Он перенес тяжесть тела на другой бок – видно было, что это причиняет ему боль. Несколько минут Боуаз тяжело дышал, и казалось, забыл вопрос. Глядя на женщин так, словно не видел их прежде, он вытер нос рукавом, но потом вернулся к оставленной теме:

– Мы уехали. Не знаю. Позднее слышал, случилось что-то плохое.

– Не знаете, что именно? – Рука Порции застыла над блокнотом.

– Его убили.

– Кто убил?

– Белые мужчины.

– А почему они его убили?

Новое перемещение в кресле.

– Не знаю. Мы же уехали. Я теперь вспомнил Лоуис. Чудесная девочка. Бенсон – это тот человек, который нас бил.

«Интересно, можно ли верить чему-либо из того, что он рассказал?» – думала Порция.

Глаза у Боуаза были закрыты, уши подергивались, будто он был в припадке.

– Бенсон, Бенсон, – без конца повторял Боуаз.

– Бенсон женился на вашей матери? – тихо спросила Летти.

– Единственное, что мы слышали, – это белые мужчины до него добрались.

В то утро работа у Джейка была в самом разгаре, когда на потертых деревянных ступенях раздался безошибочно узнаваемый топот Гарри-Рексовых ножищ тринадцатого размера. Джейк тяжело вздохнул, чуть подождал, и дверь, без малейшего намека на вежливый стук, распахнулась.