– Разве вы сами не видите? Разве вы оба не видите? Все это время я утешалась лишь тем, что ни в чем не повинна. Я верила: что бы ни вынудило Дикона вызвать Ванса на поединок, это никакого отношения не имеет ко мне. И что бы ни заставило Ванса убить мужа, это меня не касается. Но, оказывается, дело именно во мне. Это я виновна во всем. Дикон убит из-за меня!

– Нет… – Дрессер бросился к ней, но Джорджия замолотила кулаками по его груди: – Не смей, не смей даже приближаться ко мне! Ты не зря назвал меня как-то Еленой Троянской! Из-за меня погибают люди… Я не стану… я не могу!

Джорджия замерла, затравленно глядя то на Дрессера, то на брата, и вдруг стремглав выбежала из комнаты.

Дрессер собирался было броситься вслед за ней, но Перриман удержал его:

– Лучше мне пойти за нею. Я попрошу слуг о ней позаботиться. А вы ждите меня здесь, если хотите. Нам еще есть что обсудить.

И Дрессер остался один, проклиная себя за безрассудство и болтливость.

Джорджия устремилась было к себе в опочивальню, но поняла, что там ее тотчас обнаружат. И она бросилась прямиком в старую классную комнату, полную позабытых игрушек и сто раз перечитанных книжек. На старой парте стоял порядком выцветший глобус, валялись какие-то альбомы. Затравленно озираясь, уже не в силах плакать, она ощущала, что угодила в западню.

В комнате послышались шаги, она вздрогнула и обернулась. Это был Перри.

– Не спорь со мной, – шепнула она. – Все это правда…

– Пусть так. Но ты ни в чем не виновата.

– Да неужели? Ведь дело не только в моей наружности. Ты ведь знаешь, как я люблю флиртовать, кокетничать, очаровывать. Ведь ты сам не раз предупреждал меня, что это опасно – иметь столько поклонников. Я повинна в этом грехе, пусть по недомыслию, пусть не умышленно… Но это я убила Дикона!

– Какая дикая мысль! Притом совершенно необоснованная.

– А вдруг ты ошибаешься, Перри, и основания есть? Я ясно вижу их теперь. Выходки Селлерби мало-помалу делались все более дикими. Он потерял рассудок, и все из-за меня!

– Джорджия, но ты-то в своем уме? Что ты несешь?

– У меня нет иных объяснений.

– А объяснение мы вскоре отыщем, дорогая. Кстати, что происходит между тобой и Дрессером?

Джорджия закрыла лицо руками и затрясла головой, не в силах подобрать слова.

– Он любит тебя.

– К несчастью для него!

– Он производит впечатление человека здравого, способного о себе позаботиться. И о тебе тоже.

Джорджия горько расхохоталась:

– А вдруг кто-нибудь еще, возжелав меня, замыслит смертоубийство?

– Безумцев не так уж много.

– Ты упустил из виду сущую безделицу – это я заставляю людей терять рассудок! Подобно той самой Цирцее, которая превращала мужчин в свиней.

– Да, греки горазды были придумывать страшные сказки. Однако спустись с небес на землю, родная. Если догадки Дрессера верны, Селлерби заплатит за свое злодеяние так или иначе, но это всецело его грех, а вовсе не твой. У тебя впереди вся жизнь, и ты не заслуживаешь того, чтобы провести ее в монастыре.

– А чего я тогда заслуживаю?

– Возможно, брака с Дрессером.

Джорджия отказывалась верить собственным ушам. Ведь он знает ее привычки и повадки лучше, чем остальные.

– Ведь со мной он в течение года по миру пойдет! Я его разорю…

– Ты же у меня умница и, если захочешь, сможешь быть экономной.

– Но я не желаю даже пытаться! А если я стану ради него считать гроши, он тотчас это поймет и будет страдать. Нет, я не хочу его больше видеть. Пусть он поскорее уедет. О-о-о, Перри, я не знаю, что мне делать!

– Тебе надлежит самой уехать отсюда как можно скорее, – спокойно сказал Перриман, – потому что превыше всего сейчас твоя безопасность. Если Селлерби на самом деле умалишенный душегуб, он может причинить тебе зло. Куда бы ты хотела поехать? Может, навестишь Уинни?

– Чтобы повстречаться там с душечкой Элоизой Кардус?

– Не годится, – улыбнулся Перри. – Тогда что ты предлагаешь?

Выход был один-единственный.

– Поеду в Брукхейвен. К Лиззи Торримонд. Прямо сейчас. Перри, я должна ехать сегодня же!

Так ей удастся избежать встречи с Дрессером, и решимость ее не будет поколеблена. Она просто не в силах провести с ним под одной крышей еще одну ночь.

– Я прикажу все подготовить, – спокойно сказал Перри.

Его невозмутимость передалась Джорджии, однако это было сродни спокойствию приговоренного к смертной казни. Она не могла представить свое будущее. Да, сейчас она всей душой стремилась к Лиззи, но что потом? Там ей будет покойно, там разумная, уравновешенная подруга и ее дружелюбный супруг, там их детишки. Там она обретет вновь душевное равновесие и, возможно, поймет, что ей делать дальше.