– Теперь суй прутья мне в рану и, как только крикну, живо затягивай петлю. Сможешь, Йозеф? На вторую попытку сил у меня может не хватить, могу потерять сознание.

– Я постараюсь, – нетвёрдо заверяет Иосиф.

– Главное, если вырублюсь – не останавливайся. Вытащи проклятый свинец!

Лотар сжимает челюсти. Иосиф приступает к первой за свою жизнь операции. Пуля застряла неглубоко: бляшечный пистолет оказался недостаточно мощным. Петля задергивается крайне удачно, и медленно, без резких движений, Иосиф тянет импровизированный медицинский инструмент на себя.

Крошечный комочек свинца качается на ленточках, испачканных кровью.

– Вот она! – торжествует Иосиф, сдерживая в себе рвотные позывы.

– Еще не все, – хмурится Лотар.

– Ах да, перевязка…

– Перевязывать будешь потом. Сейчас предстоит самое неприятное. Ссы!

– Что?!

– Ссы, говорю! Хоть какой-то, черт возьми, антисептик!

– Да хреновый это антисептик! – вопит Иосиф.

– Не бойся. Извлечь из руки пулю куда сложнее, чем эту руку обоссать. Давай.

С этими словами он вытягивает руку и отворачивается.

Ближе к вечеру они решают, что оставаться в ночь на открытом пространстве слишком опасно, и добираются до расщелины, в которой прятались днем.

Лотар держится бодрячком. Правда, по искажающемуся лицу заметно, каких ему это стоит усилий. Пулю из него вытащили, поэтому всего один укол обезболивающего, пару доз антибиотиков – и этому человеку ничего бы не угрожало.

Иосиф разрывает рукава своей рубахи на дополнительные бинты для кровоточащей раны.

– Мне кажется, или солнце действительно двигается слишком быстро? – спрашивает Лотар.

– Говорят, наша планета с каждым годом замедляется в скорости вращения. Значения невелики, за сто или даже тысячу лет этого не заметишь, но две сотни миллионов – дело другое. Всё возможно, Лотар, всё возможно. Я сейчас о другом думаю. Меня волнует, что мы будем сегодня жрать? Что будем пить? Где взять воду я примерно знаю: когда бегал в лес, с одного возвышения заметил крупный водоем. Допустим, водица там пресная. Отфильтровать тоже не проблема: мы ее через подкладку пиджака пропустим. А вот еда?! Динозавры и летающие ящеры как объекты получения белка отпадают: нам их не одолеть. Остаются мелкие насекомые, возможно, рыба. Хотя о рыбе юрского периода я толком ничего не знаю.

– Я ценю твою озабоченность, Йозеф, но не кажется ли тебе все это пустой тратой времени? Попробовать, конечно, лучше, чем сидеть сложа руки, но я почти на сто процентов уверен: здешней едой мы отравимся. Ладно, если банальное отравление с блевотиной и температурой, а если несколько суток будем корчиться в страшных муках и потом нас сожрут острозубые зеленые твари?

– Так это или нет, я сдаваться не намерен. Мы живы, а это главное. Отчаиваться будем, когда уйдем на тот свет. Там для этого отводится целая вечность: сиди себе на облаке и отчаивайся. Пока окончательно не стемнело, я пойду к озеру. Попробую найти тару, чтобы принести воду. Также узнаю насчет рыбы. Если есть хоть какие-то признаки ее обитания, завтра утром устрою рыбалку. Огонь добыть, надеюсь, сумеем? – усмехается Иосиф.

– Я пойду с тобой, предприимчивый ты сукин сын! Шевелить ногами я пока не разучился.

Дорога выдается сложной и времени занимает прилично. На подступах к озеру, метров за сто до края воды, почва становится вязкой, зыбкой, и ноги с хлюпаньем проваливаются в болото. Но такие препятствия не останавливают отчаянную двоицу. Однако становится страшно, когда они натыкаются на габаритные свежие следы.

У воды они понимают, что даже если здесь водится рыба, поймать ее будет нелегко.

– Пора признать, Йозеф: мы обречены. Проклятый мудак-нацист, отправив нас сюда, по всей видимости, не хотел марать руки. Наверняка он знает то, чего не знаем и о чем не догадываемся мы. Вероятно, и впрямь существует высокая опасность навредить одному времени, убив в нем людей из другого.

Лотар топчется на месте, чтобы ноги не увязли в зыбучей почве.

– Вопрос, почему он не отправил нас назад, в наше исконное время, также усилием логики полностью отпадает, – кивает Иосиф. – Он опасался, как может повести себя история при таких обстоятельствах. Ты прав: он либо знает очень много, либо не знает ничего и лишь строит гипотезы на основе догадок. Вариант, что нежелательные элементы очутятся в далеком прошлом, видимо, вызвал у него внутреннее одобрение. Ну, и черт с ним. Я сдаваться не собираюсь! Может, прозвучит излишне геройски, может, сверх меры банально, но пока я могу ходить, дышать и шевелить мозгами – действовать не прекращу!

Здешняя вода на вкус странная, отдает каким-то газом и слегка солоноватая, с целой гаммой неизвестных привкусов. Но, по крайней мере, от абсолютной жажды умереть не придется.

Красное солнце уходит за горизонт, наступают сумерки. Но противоестественные сумерки: обычно, когда солнце прячется, любая тень пропадает, но сейчас на землю отбрасываются довольно четкие силуэты людей. Не сговариваясь, они разом поднимают головы и обнаруживают в небе огромный объект. Он изливает сине-голубое, до костей пронизывающее свечение.