В десятом классе он вступил в комсомол и вместе с аттестатом зрелости получил свидетельство летчика. Он ушел в жизнь с твердым желанием: летать, летать хорошо.

Ему повезло. После Качинского военного авиационного училища, которое в свое время окончил Покрышкин и сотни других героев войны, он попал в подразделение Героя Советского Союза Георгия Голубева

Валерий хорошо знал, за какие заслуги получил командир Золотую Звезду. Голубев был ведомым Александра Покрышкина. Они вместе вгоняли в землю немецких асов. В части были свои традиции, своя высокая мера летного мастерства. Чернявый лейтенант быстро сравнялся с ветеранами части. Он первым из молодых истребителей стал подниматься в ночные полеты, он уверенно приводил машину к аэродрому только по мерцанию огоньков на приборах кабины.

…Их стояло больше десятка. Разглядывали друг друга с нескрываемым любопытством.

— Ну что же, давайте знакомиться, — чернявый летчик первым протянул руку, — я Быковский.

— Я Титов…

— Я Гагарин…

— Я Николаев…

Тогда они не знали, чья фамилия станет известной первой. У всех было поровну шансов и летать, и быть отчисленными. Никто не мог точно сказать, когда и как придется летать. Космос надо было осваивать на Земле.

Они стояли у центрифуги.

— Кто первый?..

В группе трусливых не было. Но что таит в себе карусель, похожая на ложку с длинной ручкой?

— Дайте попробовать, — первый шаг сделал Валерий…

И в сурдокамеру он первым вошел и вышел из нее победителем. Пошли дни, знакомые нам по рассказам о космонавтах, по репортажам и кинофильмам. Труд. Упорный до соленого пота труд, за которым следил внимательный глаз врача. Кое-кого из друзей первого эшелона отчислили. Он выдержал. Он вышел на гагаринский старт, готовый надеть скафандр. Каждый новый старт приближал и его день. Но каждую новую борозду на космической целине надо было вести и дальше, и глубже. Значит, надо было запасаться большей выносливостью, значит, новые тренировки…

И вот он сидит рядом со мною. Человек, которому двести двадцать миллионов людей доверили показать миру, на что способны их разум и руки, доверили добыть для науки новые знания, доверили показать характер советского человека.

— Какая черта твоего характера помогла осилить дорогу и выйти на этот старт?

Долго молчит. Чертит прутиком под ногами.

— Если отвечать обязательно, я назвал бы настойчивость, желание больше узнать, потребность увидеть новое.

— Кого сегодня ты мог бы назвать с благодарностью?

— Комсомол, если сказать коротко. А если перечислять, я назвал бы много людей.

После дальней поездки на рыбную ловлю, в ожидании ухи окружаем пятого космонавта снова.

— Самый памятный день в жизни?

— Пожалуй, два дня надо назвать: первый раз поднялся на самолете и день рождения сына.

— Последнее комсомольское поручение?

— Лекция у комсомольцев завода о космосе…

Разговор окончился неожиданно. Валерий хитро улыбнулся:

— Я знаю, какие дальше будут вопросы. Так вот, сразу: стихи читаю, но не очень увлекаюсь. Симфонической музыке предпочитаю песни. Читать люблю о летчиках, о геологах, словом, о всех, кому не сидится на месте. До сих пор люблю футбол. С удовольствием постоял бы сейчас в воротах, но разве доктор позволит? У него расписано по часам! Доктор, доктор! Спасите от журналистов! — И побежал по дорожке, озорно оглянулся.

Это было за сорок часов до старта. Знакомый инженер сказал: «Ракета готова».

Едем на стартовую площадку. Бетонная лента дороги.

Последняя остановка. Пятьсот шагов по дороге. Не верю своим глазам. Неужели она? Замедляю шаги. Не хочется скомкать эти несколько минут приближения к ракете. Наверное, с таким же волнением древние путешественники приставали к незнакомому берегу. Наверное, так же космонавты замедлят шаги, приближаясь к Луне.

Кажется, все идет хорошо: сверху один за другим приходят доклады готовности. Диспетчер дает по радио команды, не очень понятные постороннему.

Под ногами ноздреватый, опаленный огнем бетон. Еще десять шагов к ракете: теперь ее можно потрогать рукою.

Да, примерно такой я ее представлял. Опускаю ремешок у шляпы, чтобы не падала, чтобы можно было, задрав голову, оглядеть ракету снизу доверху. Четкие, благородные формы. Даже нехудожник нашел бы для нее поэтическое сравнение.

На нее смотришь, как на что-то живое, имеющее душу. Она в самом деле имеет послушный, исполнительный ум: множество сложных приборов скрывает от глаза серый глянцевитый металл.

Каждый прибор, перед тем как скажут последнее слово команды, надо проверить и еще раз проверить. Если закапризничает самый маленький из приборов, старт, безусловно, задержат.

Четко звучат команды. На черной доске дежурный синоптик каждые два часа пишет мелом цифры температуры, давления, влажности воздуха, скорости ветра.

А вот идет самый интересный человек на этой площадке. С ним встретиться я мечтал не меньше, чем с самой ракетой. Это в его голове зародились прекрасные контуры этой серебристой ракеты. Он является ее главным творцом.