Сегодня, как никогда раньше, свободная торговля может способствовать динамичному росту в развивающихся странах. Сто лет назад глобализация, по сути, сводилась к тому, что Запад получал из других регионов сырье и перерабатывал его. Этот процесс не слишком способствовал распространению новых технологий и не обеспечивал особых возможностей для роста. Создавать промышленность, в том числе обрабатывающую, в развивающихся странах в то время было невозможно, поскольку на доставку туда запчастей или специалистов уходили месяцы. Сегодня продукция завода, расположенного практически в любой точке планеты, доставляется потребителю максимум через полторы недели (за тот же срок и завод получает все необходимое), а связаться с ним по телефону, факсу или электронной почте можно в одно мгновение. Это значит, что теперь фирмы могут создавать предприятия в тех регионах, которые некогда лежали на периферии мировой экономики, и поддерживать с ними постоянный контакт. Даже основные производства можно переносить в бедные страны, имеющие в данном секторе сравнительные преимущества, — это создает фантастические возможности для людей, которым не посчастливилось родиться в богатой стране.

Вышесказанное относится не только к обрабатывающей промышленности, но и к сфере услуг. Благодаря спутниковой связи и Интернету многие американские и европейские компании переносят часть текущей административной работы в развивающиеся страны, например, Индию, нанимая там персонал для дистанционного осуществления таких функций, как начисление зарплаты сотрудникам, выписка квитанций, заказ билетов и обслуживание клиентов. Особенно это удобно корпорациям из США, ведь в Индии рабочий день начинается примерно тогда же, когда американцы ложатся спать. Даже наблюдение за служебными помещениями можно осуществлять из любой точки планеты — путем спутниковой передачи изображений. Развивающиеся страны обладают очевидными сравнительными преимуществами в области услуг, требующих больших трудозатрат. Их граждане получают работу и более высокую зарплату, а потребителям из развитых стран эти услуги обходятся дешевле.

Благодаря улучшению средств сообщения и либеральным реформам в мировой торговле за последние тридцать лет резко увеличился экспорт промышленных товаров из развивающихся стран. Сама история опровергла «теорию зависимости». Если в 1965 году продукция обрабатывающей промышленности составляла всего четверть от общего объема экспорта развивающихся стран, то сегодня — уже примерно три четверти. Значение сырья в их экспорте постоянно снижается.

Рисунок 23. Развивающиеся страны экспортируют все больше промышленных товаров

Источники: Ghose А К. Trade Liberalization and Manufacturing Employment. Employment Paper 2000/3. Geneva: International Labour Office, 2000; Overseas Development Institute. Developing Countries in the WTO. Briefing Paper 3. London: Overseas Development Institute, 1995.

В начале 1970-х годов на долю развивающихся стран приходилось лишь 7 % общемирового экспорта промышленных товаров, а сегодня — более четверти.

Для примера возьмем Мексику. Долгое время считалось, что благосостояние этой страны зависит от традиционного сырьевого экспорта в Соединенные Штаты, но с переходом к политике свободной торговли ситуация стала быстро меняться. Еще в 1980 году только 0,7 % мексиканского экспорта составляла продукция обрабатывающей промышленности. К 1990 году ее доля возросла до 3,7 %, а в 1995-м, после создания Североамериканской зоны свободной торговли и упразднения тарифных барьеров между Мексикой и США, — до 19,3 %. В результате либерализации торговли Мексика всего за шесть лет по общему объему экспорта переместилась с 26-го на 8-е место в мире; это способствовало также ускорению темпов экономического роста в стране: с 1996 года они составляют почти 5 % в год [100] .

Критики глобализации порой указывают, что производство товаров, требующее больших трудозатрат, в свое время переместилось в Японию, где рабочая сила был а дешевой, а затем, с повышением там зарплаты, — в Южную Корею и на Тайвань. Когда же и в этих странах производственные издержки возросли, настала очередь Малайзии и Таиланда; сегодня трудоемкие производства перемещаются в Китай и Вьетнам. Это, утверждают критики, наглядный пример бездушия капиталистов: они бросают страну на произвол судьбы, лишь бы не платить рабочим более высокую зарплату. Как только в стране начинается экономический рост и повышается уровень жизни, корпорации и инвесторы бегут оттуда без оглядки. Однако этот процесс связан скорее с постоянным совершенствованием производства. Бедная страна лучше всего справляется с наиболее простыми технологическими операциями, не требующими квалифицированной рабочей силы. Но когда страна становится богаче, ее промышленность — эффективнее, а квалификация трудовых ресурсов — выше, ей самой становится выгоднее развивать более сложные производства, а в дальнейшем — и интеллектуальные технологии. По мере перехода экономики таких государств на новые этапы развития менее развитые страны, можно сказать, принимают у них «эстафету» более трудоемких производств. Сегодня Мексика вывозит все меньше сырья и все больше промышленных товаров, а Соединенные Штаты все больше переходят в своем экспорте от промышленных товаров к компьютерным программным продуктам и консалтинговым услугам. Таким способом повышается эффективность мировой экономики в целом, и одновременно все больше стран и регионов вовлекаются в ее орбиту. Именно поэтому страны Восточной Азии часто сравнивают с гусиной стаей. Все они занимают разные места в экономическом «строю», но при этом шаг за шагом движутся вперед.

Позицию некоторых критиков свободной торговли, особенно представителей духовенства и сотрудников организаций, занимающихся помощью в целях развития, можно охарактеризовать как «протекционизм наизнанку». Они понимают абсурдность ситуации, когда богатые страны с помощью тарифных барьеров закрывают экспортным товарам из развивающихся стран доступ на свои рынки. Но в то же время они полагают, что самим развивающимся странам следует импортировать меньше товаров и защищать свои рынки тарифами до тех пор, пока они не достигнут более высокого уровня благосостояния. Послушаешь этих критиков, и получается, что мы чуть ли не услугу окажем развивающимся странам, если не будем возражать против протекционистской политики их руководства. Мы якобы должны внушать им: «Сохраняйте свои тарифы!»

На первый взгляд подобные аргументы могут показаться логичными: если страна бедна, надо дать ей возможность получать доходы от экспорта, не допуская при этом убытков, вызванных импортом, который препятствует развитию ее собственной промышленности. Следует защищать «новорожденную» национальную промышленность от «взрослых» иностранных соперников заградительными тарифами, пока та не обретет конкурентоспособность. Однако, как мы уже убедились, именно в странах с открытой экономикой промышленность развивается динамичнее. Тарифы вынуждают потребителей покупать только товары отечественного производства, в результате чего доходы этих компаний увеличиваются. Однако в отсутствие иностранной конкуренции у них нет стимулов к повышению эффективности производства, внедрению новых видов продукции и снижению цен. Таким образом, наделе подобная политика оборачивается дальнейшим обогащением элиты, а подавляющее большинство граждан вынуждены переплачивать за товары первой необходимости, поскольку не могут купить их дешевле у других компаний. Утверждать о выигрышное™ для жителей бедных стран политики поощрения экспорта при ограничении импорта означает игнорировать тот факт, что эти люди выступают не только в роли производителей, но и в роли потребителей. Советуя развивающимся странам сохранять тарифы, мы, по сути, говорим: «Ограничивайте возможность выбора для собственных граждан».

Вера в то, что политики способны лучше, чем рыночные силы или инвесторы, определить, какие производства в долгосрочной перспективе могут стать конкурентоспособными, является предрассудком. В действительности все наоборот: протекционистская политика приводит к разрушению рыночных механизмов, позволяющих отличить удачный проект от провального. Можно привести считаные примеры успешных инициатив государства в области развития промышленности, а вот дорогостоящих провалов такого рода мы видели больше чем достаточно: вспомним неэффективную тяжелую промышленность в Индии, неудачную попытку создать отрасль информационных технологий в Бразилии и автомобилестроение в других странах Южной Америки или защищенную протекционистскими мерами автомобильную промышленность в Индонезии при Сухарто (которой по странному совпадению руководил его сын). Порой в качестве примера успешного централизованного планирования приводят деятельность Министерства внешней торговли и промышленности (МВТП) Японии; оно, действительно, может похвастаться неплохими результатами — в первую очередь потому, что старалось чутко реагировать на сигналы рынка. Что же касается его попыток развивать новые технологии без учета рыночных тенденций, то они, напротив, заканчивались неудачей. Так, МВТП потратило миллиарды долларов на создание реакторов на быстрых нейтронах, компьютеров пятого поколения и морской буровой платформы с дистанционным управлением, но все эти проекты провалились. Кроме того, к счастью для японцев, в начале 1950-х годов МВТП не сумело «задушить» некоторые отрасли — а именно к таким результатам могли привести его попытки вытеснить с рынка мелкие автомобильные фирмы или запретить компании Sony импорт транзисторных технологий [101] . Дорогостоящие провалы случались и на Западе — взять хотя бы англо-французский сверхзвуковой авиалайнер «Конкорд» или разработку цифрового телевидения в Швеции.