Эфай стоял, согнув плечи и опираясь на меч-посох. С виду он вовсе не готовился к бою, а только прислушивался, словно не хотел пропустить какой-то важный звук.

– Он что, думает, они прикончат только его, а нас не тронут? – сухо прошептал Сурок.

– Так или не так, только я отсиживаться в доме не собираюсь, – процедил сквозь зубы Марк.

– И я так думаю… Вот только как биться… с этими тенебежцами-то?! Ни одной твари не вижу. Мерзость!

«Никта, Никта, как нам тебя сейчас не хватает! Почему я не умею чувствовать невидимого врага так, как ты?»

Клубы тумана, как взаправдашние колдовские чары, хлынули отовсюду, тотчас поглотив стоящего впереди Эфая. Марк заметил, как к исчезающей в белой пелене фигуре отшельника метнулась размытая тень, и закричал «Сзади! Сзади!!!», но вряд ли Эфай услышал его крик. Белое марево глушило звуки столь же действенно, как снижало видимость.

– Сурок… Надо держаться вместе, – с дрожью прошептал Марк.

Сарпедонец, стоявший в пяти шагах от Марка, не отозвался.

– Маркос! Ты где?! – послышался отдалённый голос Лейны, как будто она находилась далеко-далеко.

– Здесь!!! – заорал Марк со всей силы.

– Маркос, я тебя не вижу!

– Сурок, отступаем в дом! – услышал Марк собственный голос. Всё геройство смыло одним приливом белого марева. Марк желал теперь одного: укрыться, спрятаться, закрыться в доме, как в крепости.

Но вместо ответа Сурок, уже почти скрытый в тумане, резко развернулся и метнул топор в сторону дверей дома. В ответ раздался мучительный стон Амарты.

Предатель! Эта мысль не вызвала должной вспышки гнева, но зато окатила новой волной страха: все вокруг враги! Даже те, что были друзьями – в этом мареве всё перекручивается, искажается и извращается! Никому не доверяй! Даже себе… особенно себе!..

Мысли его прервала прыгнувшая к нему тень. Марк успел только вздрогнуть и на кратчайший миг увидеть обличье своего врага – лицо, сквозь бледную, полупрозрачную кожу которого просвечивался костяной череп. И несмотря на всю жуть и отвращение, вызванные этим жутким лицом, его черты показались Марку призрачно знакомыми.

«Это же моё лицо… Это я, очарованный и поглощённый магией Белого Забвения», – пронеслась сумбурная мысль, и тут за ней последовал удивительно мягкий, словно дуновение тёплого ветра, удар в глаза…

Марк очутился будто в размытом сне. Всё исчезло: дом, друзья, заросли – кругом был лишь безмолвный туман. Мелькали в призрачной мгле странные тени, несущиеся куда-то, сливались, смазывались, исчезали. Марка никто не видел и не преследовал. Он заметил, что сам несётся с огромной скоростью через болотную мглу – не то летит, не то плывёт.

«Что это? Сон? Наваждение? Я сплю?»

«Сон, сон, сон», – запели в ушах призрачные голоса.

«Спи, спи, спи», – вторили им другие.

Просыпаться отнюдь не хотелось. Исчезло всё жуткое и злое. Марк не мог вспомнить, что он переживал секунду тому назад, но чувствовал, что это было нечто мучительное и страшное. Сейчас, несясь через белую мглу, он словно освободился от всех прежних мучений, воспарил в лёгком, беззаботном полёте, где не нужно ни к чему стремиться, не нужно прилагать усилий, не нужно думать, решать и нести ответственность…

И это участь порабощённого некромантом мертвеца? Произошедшая с Марком метаморфоза не имела ничего общего с теми ужасами, которые он видел когда-то в Белом Забвении. Он летел и наслаждался полётом. Он гнался за чем-то важным, необходимым, вожделенным, а это нечто ускользало и манило за собою вдаль… Ну и пусть!

…Дыхание внезапно оборвалось. Марк ощутил сильный удар в область груди и отшатнулся, делая судорожные вдохи. Возвращаясь в сознание, он почувствовал, как его руки вскидывают меч и… обрушивают его на спину Эфая, бьющегося в непроглядной мгле с призрачными тенями. Правда, воин-отшельник среагировал быстрее, чем Марк ужаснулся своим действиям: длинный обоюдоострый меч – легендарный меч странника – парировал удар, а вслед за тем Эфай ударом ноги отбросил Марка в сторону, окончательно приведя в чувство.

«Вот что за сон это был! – с ужасом и отвращением понял Марк. – Пока я плыл в теле тенебежца, наслаждаясь бесконечным движением, эта тварь пыталась убить Эфая моими руками! И Сурок, значит, был околдован! И…»

Марк спешно поднялся с земли, поёжившись от мысли, что в любую минуту может получить стрелу от Лейны.

«Проклятье! Вот почему Эфай говорил нам укрыться в доме! Мы не просто бесполезны, мы опасны для него!»

Безмятежный полёт закончился – Марк вернулся в тело, вновь испытывав прежние мучительные чувства: нереальность происходящего надавила слепым ужасом, сводя с ума, как ночной кошмар, от которого не проснуться, которому не будет конца…

«У Белого Забвения много лиц. В нём не только гниют и разлагаются. В нём также несутся, мечутся в слепой погоне за иллюзией, за счастьем, которого в этом проклятом месте нет и быть не может. Бессмысленное движение, погоня за маревом – это такая же духовная смерть, как и неподвижное гниение в топях. Иллюзия жизни и развития, которая даже хуже, чем осознанное разложение».

Тени, тени, тени. Туман клубился и плыл, въедаясь в глаза, охватывая разум липким холодом. Марку показалось, что одна из теней вновь бросилась к нему. В ушах зашумело, как от надвигающегося урагана. Он неловко покачнулся, рубанул наугад – влево, вправо – нет, так нельзя… Так можно и друга ударить… Лучше уж просто вертеться на месте, чтобы эти твари не сумели подобраться со спины…