И тут Сурок остановился. Выпрямился. Твёрдо. Так останавливаются лишь тогда, когда твёрдо решают скорее умереть, чем сделать шаг назад. Так выпрямляются, когда перед лицом смерти свергают со своих плеч ненавистное бремя страха. Он подкинул в правой руке топор, словно взвешивая, и из его уст вырвался громкий боевой клич:

– За веру, народ и короля! Во имя Спасителя!

«Клич морфелонских воителей в Амархтонской битве, – Марк мгновенно прочувствовал состояние души Сурка, дивясь его смелости. – Тех, которые кидались на неприступные стены города и на бесчисленные копья даймонов. Тех, которые не обратились в бегство со своим князем-предателем Кенодоком, которые не опустили руки, не отдались подленькой мыслишке, что «это не наша война». Это и скорбь о погибших братьях, о гибнущем в дрязгах, ссорах и интригах королевстве. Это и боевая песнь рыцаря, у которого не осталось ничего, кроме верности своему королю, народу и Спасителю…»

Топор просвистел, уносясь в призрачную мглу – в смутные очертания тёмной фигуры. Раздался удар – звон рассыпающейся стали, ударившей в невидимую преграду. Тёмная фигура остановилась. И нанесла ответный удар.

Подобно бесконечной тьме, что летит навстречу обречённому, распахивая бездонную пасть, в сарпедонца ударил зловещий чёрный поток – Сурок успел лишь скрестить руки, выкрикнув какое-то слово защиты, но его смело, перекрутило и швырнуло наземь. Марк был не состоянии броситься к нему, чтобы узнать, жив он или мёртв. Магия некроманта сковала его не только по рукам и ногам – она подавила все чувства, поглотила волю, парализовала разум.

Наступало то, перед чем Марк был абсолютно беспомощен. И десять, и двадцать тенебежцев были бы куда менее грозным противником. Волосы на голове затрепетали без малейшего ветерка, каждая клеточка в теле напряглась, словно Марк попал под невидимый колпак, где вместо воздуха – пары страха, страха, страха и ничего более.

«Ты хотел разрушить план некромантов, миротворец? Вот он, перед тобой – разрушай», – донёсся из неведомо каких глубин до боли знакомый голос.

***

Внезапно туман обернулся тьмой. Бурной, неистовой. Её потоки подхватили Марка как пёрышко, унося на невидимых крыльях в бескрайние болота.

«Это обман. Я стою на месте. В моей руке меч и я готов к бою», – попытался вернуть себя в чувство Марк.

Сражаться? Против некроманта, с которым не справилась сотня воинов с Радагаром во главе?

«Не обманывайся, миротворец. Ты бессилен, и ты это знаешь. Беги, если хочешь жить. Жить собственной жизнью, а не под властью тёмной воли некроманта. Беги!»

Клубы тьмы смешались с обрывками тумана и закружили в безумном тёмно-сером вихре.

«Твоя участь предрешена, миротворец. Предрешена. Каждый твой шаг предсказуем и служит изначально отведённой тебе роли. Чем дольше ты упорствуешь, отвергая эту очевидную истину, тем большим страданиям подвергаешь себя и своих друзей».

– Я всё это уже слышал, Саркс. Придумай что-нибудь новое, – Марк старался разглядеть его фигуру в вихрях тёмной мглы, зная, что он где-то рядом.

«О чём нам с тобой говорить, Маркос? Ты всё знаешь и сам».

Марк ещё не дослушал ответ, как содрогнулся от нового повелительного приказа: «Прочь!» И этот приказ исходил вовсе не от Саркса. В плывущих вокруг клубах тьмы и тумана он не видел даже очертаний некроманта, но ощущал его присутствие каждой клеточкой тела. Хуже того – в груди закипело что-то горячее и склизкое, грозя вырваться наружу – та самая живая слизь, которая не беспокоила его уже давно…

Марка передёрнуло от спазмов тошноты. Некромант способен не просто убить его. Он превратит его в раба. И сделает то же самое с Ильмаром, с Эльмикой, с Лейной…

«Видишь, ты всё знаешь, Маркос. Всё так и будет. А потому прекрати колебаться и воспользуйся той единственной силой, которая может тебя спасти. Нет, не просто спасти. Сделать тебя победителем».

– Принять твою силу? Твою мерзкую силу, чтобы победить некроманта?! – Марк уже догадывался в какую ловушку его загоняют на сей раз. – Ты же знаешь, что я не соглашусь. Даже ценой жизни.

«Даже ценой вечного рабства? Ценой мёртвого Эфая, чей костяк будет украшать жертвенник некроманта? Ценой Лейны, которая, превращённая в зомби, будет прислуживать на этом жертвеннике?»

Из груди Марка вырвался яростный рёв. Если Саркс хотел пробудить в нём зверя, то ему это удалось. Боязливая поначалу дрожь обернулась боевой яростью. Марк почувствовал, что готов умереть. Хотя бы для того, чтобы избежать более горшей участи.

– Слышишь, Саркс, я иду в бой! И я буду драться с некромантом так, чтобы умереть наверняка! И если я тебе нужен, а я думаю, что это так, то ты уведёшь отсюда своего некроманта!

В ответ прокатился холодный призрачный смех.

«Моего некроманта? О, какая честь, Маркос, что ты считаешь некромантов моими слугами! О, если бы это было так! Но беда в том, что некроманты не имеют владык. Им никто не приказывает. Они всегда одиночки, преследующие лишь им самим понятные цели. Порой с ними можно заключать выгодные сделки. Но сейчас этот некромант – наш с тобой общий враг. Прими силу – и уничтожь его. Если не ради себя, то ради твоих друзей, которых ты привёл на погибель. Это будет достойным подвигом Седьмого миротворца, разве нет? Ах да, в твоём представлении достойный подвиг – это геройская и абсолютно бесполезная смерть! А принять «мерзкую силу Саркса» и спасти друзей – это предательство веры и совести! Дурак ты, Маркос. Не буду я тебя уговаривать. Устал я от тебя. Ты держишься за пустые идеи, за бесполезные лозунги, за беззубую мораль, за наивную веру и вымышленный образ Бога. Ничто из этого не может тебе помочь, и ты это знаешь. Сила, которую я тебе предлагаю – это не просто оружие. Это свобода. В том числе и от некромантов. Свобода!»