– Да. Я обещаю тебе – мы уничтожим их.

– Очень хорошо. А сейчас все могут идти. Вайнти, останься.

Малсас сидела молча, пока тяжелые двери не закрылись за уходящими. Только тогда она шевельнулась и повернула к Вайнти лицо, выражавшее несчастье и страх. Эйстаа Инегбана боится? Причина могла быть только одна. Вайнти все поняла еще до того, как Малсас начала говорить.

– Дочери Смерти, не так ли?

– Да. Они не умирают, и число их все увеличивается.

– Не умирают они и в Альпесаке. Вначале, когда работа была тяжелой и опасной, умирали, но сейчас, когда мы разрослись, все изменилось. Правда, и сейчас они калечатся и иногда гибнут, но этого слишком мало.

– Ты возьмешь самых злостных нарушителей с собой, когда отправишься обратно. Тех, кто говорят перед народом и обращают его в свою веру.

– Хорошо. Но каждая из них будет уменьшать число вооруженных фарги. В Альпесаке эти бессмертные существа будут мне только мешать, поскольку не хотят помогать в уничтожении устузоу. Они будут лишь обузой.

– Так же как и в Инегбане.

– И все же я возьму их, но только на новом, еще не проверенном урукето.

В знаке Малсас, которым она выразила согласие, чувствовалось уважение.

– Ты жестока и опасна, Вайнти. Если молодой урукето не сможет пересечь океан, его неудача окажется и нашим успехом.

– Я думаю точно так же.

– Хорошо. Мы еще поговорим об этом перед тем, как ты вернешься в Альпесак. А сейчас я устала – день был очень длинным.

Вайнти сделала жест формального прощания и вышла. Идя через город, она думала о будущем и движения ее тела отражали эти мысли. В них было не только хорошее настроение, но и смерть, так что встречные фарги, мимо которых она проходила, торопливо разбегались в стороны. Она была голодна и направилась к ближайшему месту выдачи мяса. Там стояло много желающих, но она приказала им уйти с дороги. Поев, Вайнти вымыла руки и направилась в свои комнаты. Обе они были функциональными и удобными, со стенами, закрытыми расшитыми тканями.

Фарги расходились от ее резких команд – все, кроме одной, которой она приказала подойти.

– Найди моего устузоу, – сказала она, – и приведи его сюда.

Это потребовало времени, потому что фарги не знала, где его искать. Но она сказала об этом другой фарги, та – третьей, и постепенно через живую ткань города приказ дошел до той, которая знала Керрика.

К тому времени как он появился, Вайнти почти забыла о своем приказе, глубоко погрузившись в планирование будущего. Однако, едва он вошел, воспоминание вернулось.

Это был день успехов, день моих успехов, – сказала она задумчиво, не заботясь, понимает ли он. Инлену удобно уселась на свой хвост, разглядывая вышитые ткани на стенах и восхищаясь ими.

Вайнти подтащила Керрика к себе, сдернула с него мех и засмеялась, когда он попробовал отпрянуть.

Керрик недолго сопротивлялся тому, что должно было произойти. Когда все кончилось и она оттолкнула его от себя, он ушел с сожалением и надеждой, что это будет происходить снова и снова.

В темных тучах зловеще громыхал гром, а проливной дождь хлестал по поверхности океана. Урукето медленно уходил от берега, за ним следовали два поменьше. Энтисенаты, счастливые вновь оказаться в открытом океане, помчались вперед, выскакивая из воды и снова погружаясь в нее. Инегбан остался вдали, потускнел, а затем исчез за пеленой дождя.

Это было нелегкое путешествие. После восторгов и удовольствия Инегбана обратная дорога на урукето была постоянным мучением. Помещение было полно до предела, весь пол был занят фарги и невозможно было пройти, не наступив на них. Запасы пищи и воды были ограничены, и их выдавали весьма скупо. Это было не страшно для йилан, которые просто проспали большую часть времени, но не для Керрика. Он чувствовал себя как в ловушке, и постоянно задыхался, отчего никак не мог уснуть. Если ему это удавалось, то ненадолго, и скоро он с криком просыпался, весь в поту. Он не мог ходить, где ему вздумается, и только дважды за все путешествие выбрался на плавник, подышать свежим воздухом.

Когда посреди океана начался шторм, плавник не открывался много дней, и дышать спертым воздухом стало невозможно. В конце концов, плавник открыли, оставив узкую щель, но и этого было достаточно, чтобы впустить вовнутрь ветер и брызги волн. Сырость и жару, холод и тепло Керрик переносил молча.

Когда шторм наконец кончился и плавник можно было снова открыть, Вайнти приказала всем оставаться внутри и поднялась на верхушку одна. Море еще волновалось, и белопенные волны бежали со всех сторон. Море было пустым, Два меньших урукето исчезли и больше их никогда не видели.

Морская болезнь Керрика закончилась только тогда, когда они прибыли в порт Альпесака. Болезнь и дни без пищи ослабили его настолько, что он едва мог подняться на ноги. Сидевший в клетке раптор страдал почти так же, как и он: низко свесив голову, он слабо закричал, когда его стали выносить наружу. Керрик покинул урукето последним, вынесенный Инлену и двумя другими йиланами.

Вайнти глубоко вдыхала влажный теплый воздух, насыщенный запахами живого города, и испытала огромное наслаждение, стряхнув с себя летаргию путешествия. Она скользнула в первый же прохладный бассейн, смыла с себя морскую соль и грязь, вынырнула наружу освеженной и готовой к дальнейшей работе.