– Идите, я догоню, – Митник провел нас до ворот.

Выйдя на улицу, я оглянулся. Дед стоял на пороге, кланялся на все четыре стороны, осеняя себя крестным знамением, потом запер ворота на замок, ключ бросил посреди улицы под ноги прохожим, а сам ушел твердо, не оглядываясь. Люди, до этого момента обходившие изгоя, вдруг остановились. В их взглядах теперь читалась целая гамма чувств, словно никто не понимал ничего, но надеялся на что-то. Паренек лет пятнадцати подошел, поднял ключ.

– Все твое, – громко сказал Митник, не оглядываясь. – Злато в подполье ухоронено.

Не знаю, поняли ли вы хоть что-то, я, например, совсем ничего. Только показалось мне, что оборвал старик все нити, с Китежем его связывающие. К добру это или нет – уже не важно. Свой горизонт событий он прошел.

Едва мы покинули городские стены, город поплыл, превратился в мираж, который постепенно растаял туманом в пелене снегопада со всеми жителями. На его месте теперь остался только большой холм.

– Так и было задумано? – спросил Заика.

– Думаю, да, – ответил Горыныч.

– А как же он тогда вернется?

Змей пожал крыльями, мол, мне-то откуда знать?

Мы шли по грязно-белой реальности след в след. Снег через некоторое время прекратился, начал таять, превращаясь в пепельную жижу. Я шел последним, иногда останавливался, прислушивался, осматривался, потом догонял своих. Вроде бы по следу никто не шел.

День закончился как-то внезапно. Всего несколько минут назад лес начал погружаться в сумерки – и вот, на тебе: серость сменилась теменью, в которой преобладали зеленоватые оттенки.

– Как в прибор ночного видения смотришь, – прокомментировал Заика.

Митник не останавливался ни на минуту, шел, как заведенный. То ли мне кажется, то ли я действительно здесь не так давно был?

– О как? Смотри, Летун, а мостик-то знакомый! – Вася указал рукой на сооружение, под которым резво нес свои воды недавно освобожденный родник.

– Знак где видывали, молодцы? – спросил Митник, останавливаясь на берегу.

– На камешке, – ответил я. – Он где-то там, в воде лежит.

– Ну, доставай, коли так.

Делать нечего. Я вздохнул и полез в поток.

Бродил долго, да все без толку. Не видно ничего в темноте, да еще под водой. Водица, доложу я вам, прохладной оказалась, так что мои руки, коими я вытаскивал камни из воды, уже через минуту окоченели и объявили забастовку. Пришлось выпрямиться, подышать на них, отогревая.

– Я у моста искать буду, – Вася ступил в воду на расстоянии нескольких метров от меня. – Отдохни пока.

– Какой хоть он из себя? – Заика стал ниже по течению.

– На нем руна Леля отображена, – подсказал я.

– Ну да, в такой темени самое оно подводной археологией заниматься.

Время шло, мы мерзли страшно, но толку не было. Камень как сквозь землю провалился.

– Илом его заволокло, что ли? – Паляныця раздраженно дышал на окоченевшие пальцы.

– А был ли мальчик? – поинтересовался Заика.

– Был, не сомневайся, – ответил я, выбрасывая очередную пустышку.

Если честно, пустопорожняя работа раздражала больше всего. Сколько времени потеряно, а результат – около нуля, если считать в градусах. Не смотря на это, искали мы упорно, стараясь не обращать внимания на немеющие пальцы и боль в спине.

Уж не знаю, случайно, или так и было задумано, только, отрабатывая каждый свой участок, мы незаметно сошлись у одного места.

– Свежо, – продребезжал Заика, истово дыша на собственные пальцы.

– Да уж, не май месяц, – согласился Вася.

– Сейчас бы костерок развести посреди потока да подогреть воду, – сказал я, закрывая глаза. – Мне даже представилось, как из воды возникает маленький язычок пламени и разрастается в небольшой костер.

– Вода становится все теплее, от нее начинает исходить пар, обогревая окрестный лес, – жестом медиума Вован провел руками над поверхностью.

– Наши руки больше не мерзнут, нам не холодно, спину не ломит, – в том же тоне отозвался Паляныця.

Я даже голову наклонил. Так лучше представить мечтаемое. Прошла минута, может, больше. Я вдруг реально почувствовал, что мне потеплело, пальцы больше не кололи тысячи иголок холода.

– Эй, парни! – позвал Заика. – Смотрите!

Я открыл глаза, посмотрел под ноги, куда указывал палец моего друга. Со дна ручья поднималась искорка, которая разгоралась все сильнее, выпуская сотни маленьких пузырьков воздуха к поверхности, словно раскаленный уголек. Чем больше она приближалась к поверхности, тем сильнее становилось ее сходство с искомой руной.