Темная сторона Луны оказалась не такой уж пустынной. Странно было видеть диковинные модули, построенные неведомо кем, необычные летательные аппараты явно инопланетного происхождения и сборки, которые сновали между маленьких поселков и огромных городов-мегаполисов, освещенных разноцветными огнями. Похоже, мы стали первыми свидетелями активной деятельности братьев по разуму, которые на тыльной стороне Луны в реальном времени жили своей, тайной от нас, жизнью. Осознание того, что мы каким-то образом обходимся без скафандров в безвоздушном пространстве ледяного космоса, что на нас никто не обращает ровным счетом никакого внимания, что цивилизации вселенной все же не только существуют, но и довольно неплохо себя чувствуют под самым носом землян, что Луна вообще родилась на наших глазах из вод озерных, а не летает по орбите вокруг Земли – делали все происходящее ирреальным бредом писателя-фантаста. Это что: смешивание реальностей без каких-либо физических конфликтов материй или воздействие магии высшего порядка? Расскажи такое какому-то более-менее толковому научнику – в лучшем случае посоветует обратиться к врачу, в худшем – сам смирительную рубаху на тебя наденет.

Митник тем временем сделал вираж, резко спикировал, целясь в гряду высоких острых гор почти у самой кромки дальней линии терминатора. Горы вырастали на наших глазах, превращаясь в острые зубы некого мифического существа. Они стремительно приближались. Пора бы тормозить, если не хотим разбиться, только скорость никто, похоже, и не думал сбрасывать. Вот уже трещины можно рассмотреть. Они сливаются в зигзагоподобную линию, растут на глазах, увеличиваются.

– Нет-нет-нет-нет! – раздался голос Заики. Его рука в очередной раз чуть не въехала мне в нос.

Я схватил ее, с силой опустил вниз, сдавив запястье.

– Горыныч, тормози! – крикнул Паляныця. – Слышь, ероплан трехмоторный, тебе говорят!

Змей не реагировал. В коме он, что ли?

– Убьемся, – констатировал Вася. – Не, ну точно убьемся. Эх!

Он, быстро перебирая ногами и руками, подобрался к ближайшей шее, по ней, двигаясь, как по бревну, вскарабкался к голове, с силой потянул ее на себя:

– Але! Тебе говорят: стоп! Шабаш! Финиш! Хорош! Капут!

Две другие головы отвлеклись, полет тут же превратился в танец пьяного журавля. Нас болтало из стороны в сторону, так что, кроме как об удержаться на месте, я и помыслить не мог. Вдруг начало пробирать холодом до костей. Термосистема камуфляжа явно не справлялась с температурой. Скажу больше: незащищенную кожу лица обожгло морозом, легкие словно наполнились жидким азотом, каждый вдох давался с адским трудом. В голове помутилось от недостатка кислорода, поверхность спутника Земли начала двоиться. Все, кажись, приплыли. А ведь Митник предупреждал не отвлекаться, просил верить в него, освободить свое сознание от… Чего? Забыл. Луна… Как близко. Где это мы? Странная какая-то карусель. У нас в луна-парке такой не было никогда. Пики острые, можно уколоться до крови. Больно будет.

В глазах помутилось, пелена застлала пейзаж… Прояснялось тяжело, туман никак не хотел рассеиваться. В мозг, словно сквозь вату в ушах, проникал чей-то далекий голос:

– Освободитесь от оков сознания. Мир многогранен и многолик. В нем возможно то, чего и быть не должно. Это такая же правда, как мокрый дождь и обжигающий огонь.

Мое сознание ухватилось за эти два слова, как утопающий за соломинку. Огонь и вода вместе. Они не убивают дуг друга, они живут, сосуществуют друг с другом, со мной. Такое возможно, это – реальность. Все остальное – от лукавого. Все остальное – мираж. Значит, возможно все, пока я могу мыслить, видеть, понимать.

Чем ярче звучала эта мысль, тем яснее я начинал осознавать происходящее. Туман в глазах почти рассеялся, легкие снова получили возможность дышать, холод улетучился, тепло вместе с кровью весело побежало по сосудам. Уф, попустило. Чегой-то впереди?

Паляныця продолжал сидеть на шее Горыныча, который завис в пространстве перед скалой. Меж ней и змеем висел Митник и смотрел на нас грозно, если не сказать угрожающе.

– Предупреждал же – освободитесь от оков неправедных мыслей, – попрекал дед. – Не будет дороги дальше, коль этого не сделать.

Вася под этим тяжелым взглядом молча отступал назад, пока не оказался рядом с нами. Заика просто сидел, вцепившись руками в чешую змея. Вон, даже в темноте видно, как побелели косточки от напряжения.

– Что это было? – спросил он, ошалевшими глазами глядя на меня.

Откуда мне знать? Я только пожал плечами, мол, сам разбирайся.

– Заметили, – мрачно констатировал Митник, глядя куда-то вниз мимо нас.

Я проследил его взгляд. От лунных баз к нам слетались аппараты разных форм и размеров. Не знаю, что они задумали, только интуиция подсказала, что ничего хорошего нам от инопланетного контакта не светит.

– У вас только один путь, – проговорил быстро Митник. – Либо вы доверяете и летите за мной, не рассуждая, либо принимаете бой и складываете головы буйны, а я провожаю вас по реке Смородине в покои предков. Быстро решайте!

Но братья по разуму все решили за нас. Несколько лазерных игл вонзились в трещину, от чего она вспыхнула рубиновым светом. Скорее всего, огонь был предупредительный. С их-то техникой промахнуться?

Горыныч стартовал резво, рванул вперед, что скакун арабский, так что Митника спасла только его необыкновенная реакция. Дед мгновенно устремился к трещине спиной вперед, и только у самой скалы перевернулся, одарив нас напоследок ободряющим взглядом, мол, за мной, не боись, хлопцы.

Я не стал закрывать глаза, как Заика, а смотрел назад, откуда к нам стремительно приближались два треугольных аппарата, три сигароподобных, одна тарелка и еще с десяток шаров. И все палили, да так, что скала дрожала от попаданий, осыпая нас осколками камней. Странно все же, что они так безбожно промахиваются. Или как?

– Держись! – этот крик Васи заставил меня посмотреть вперед.

Зигзаг рубинового цвета мгновенно вырос перед глазами. Мы не разобьемся, промелькнуло в голове. Мир разнообразен и многолик, только нужно в это поверить, говорил я себе. Ты же поверил в рождающуюся из озера Луну, в Митника, в Устину и ее дочь, в Черницу, в единство трех Миров, поверил и принял как истину, как аксиому, как константу, незыблемую, фундаментальную. Поверь и здесь.